Форум » HIM в СМИ » VV на финском радио NOVA 27.07.09 (продолжение) » Ответить
VV на финском радио NOVA 27.07.09 (продолжение)
Надежда: инфа выложена на Valo Daily [quote]Finnish radio channel Nova had an series called Sukellus suomalaiseen musiikkiin (A dive into Finnish music) in which they interview some well-known Finnish musicians. And - of course - Ville and HIM were part of it. Short interviews with Ville aired last Sunday and now they have uploaded longer, uncut versions on their website. And let me tell you, there's lots Ville-talk there! Pure awesomeness. [/quote] прямая ссылка http://www.radionova.fi/sukellussuomalaiseenmusiikkiin обратите внимание, что под словом SUOSITUIMMAT есть ещё несколько ссылок скачать: 1.Ville Valo puhuu lapsuudestaan, nuoruudestaan ja kertoo kuinka paatyi solistiksi eraaseen orkesteriin... http://ifolder.ru/13326702 2. HIM Syntyy. Ville Valo paljastuu nokkelaksi... http://ifolder.ru/13334111 3.Mita Him-yhtye puuhaa keikkamatkoilla Millaista on suosio ja sen kanssa elaminen Yhdysvalloissa Bandin tulevaisuus http://ifolder.ru/13334628 за ссылки на скачивание большой-пребольшой киитос АнтиПойзонГёл! перевод англоязычного транскрипта от V.I.P. [more]Глава 1. Ville Valo puhuu lapsuudestaan... Расскажи мне сначала что-нибудь о своём детстве. Где оно прошло и что это было за время? Я помню заправочную станцию в Оулункюля. Мне было то ли 3, то ли 4, то ли 5 лет, папа чинил машину и я засунул гвозди в выхлопную трубу. Папа включил двигатель и – чудо, что я сейчас не выгляжу как загвоздованная башка Восставшего из ада. Я родился 22 ноября 76 в 8.28 утра. Не помню, какой роддом это был, но первые несколько месяцев мы жили на Лимингантие в Валлила, а потом переехали на Мякиторпантие в Оулункюля, и там я жил до 17 с половиной. Там я пошёл в школу и в 8 или 9 лет встретил Миже, ну и Линде где-то ближе к подростковому возрасту. Там было много леса и много мест, где можно было играть. Так что нормально, что мы основали там лигу американского футбола и принаприклеивали на себя всяких наколенников для хоккея. Нормально. Мы жили в квартире, и у нас были замечательные соседи, у нас были собаки и попугай Яллу, который, к сожалению, недавно умер. Не знаю, что входит в этот период, детство – наверно, просто когда растёшь и узнаёшь что-то новое и замечаешь, что у тебя волосы растут подмышками. Какие у тебя первые воспоминания о музыке? Ну, трудно вообще не слушать музыку. Мои первые воспоминания связаны с папиным такси, когда он подвозил меня в школу или в садик и он постоянно слушал Туомари Нурмио и J J Cale и Эммилу Харрис. Ему делал сборники друг нашей семьи Яллу – он работал Элвисом Пресли, не перепутайте с попугаем, – чтобы папе было что послушать на работе, и там было много кантри, вестерна, и ещё Кэт Стивенс и всё в этом роде. Когда мой папа разносил доставки, я оставался в машине и делал звук погромче. Папино такси было моим введением в музыку. Мы слушали много музыки дома, но я помню только пару песен типа Carry On Джей Джей Кейл, которую как раз и слушал по радио. Как жилось в Валлила? Ну, в Валлиле я жил только первые два месяца, так что затрудняюсь сказать, как это было, наверно, только срёшь да меняешь подгузники. Оулункюля – северная окрестность Хельсинки – очень красивое место, и там очень много природы. И у нас было много животных. Прогулки под летним дождём, новые друзья, новые враги – основное. Я ходил в сад, а потом в школу, и там я был кем-то вроде не очень послушного сорвиголовы и главного типа в округе, хотя по всем предметам у меня были неплохие оценки, кроме шведского. Ты с лёгкостью поёшь на английском и говоришь на нём как на финском. Ты часто встречался с английским, когда был ребёнком? Может, учил его через музыку? Я всегда говорил, что тому базовому английскому, который я знаю, меня научил Дэвид Хасселхофф. Мы постоянно смотрели Knight Rider. Шерлок Холмс с Джереми Брэттом был замечательный. Какие-то ТВ-шоу. С другой стороны, стоит заметить – если мне считать себя музыкально одарённым человеком – язык – это мелодика, это ритм, и это легко запомнить. Помню, в школе учитель задал нам вопрос – что, кроме "ногтя" значит слово "nail" – и назначил награду в одну марку. Я сжульничал и подсмотрел в словаре, что это ещё и "гвоздь". Я выиграл марку, но мне было так плохо, что я побежал к маме плакать и спросить у неё совета, что делать, если я сжульничал. Она сказала, что мне надо извиниться перед учителем и подарить ей яблоко. И я так и сделал, и моя душа вновь была чиста. Я всегда был послушным мальчиком в глубине души. Ну и нельзя обойтись без английского в Финляндии. У нас в этом плане очень высокий уровень культуры, потому что мы не дублируем англоязычные шоу, как, например, в Германии, а там очень мало людей хорошо говорят по-английски. Просто потому что нет ничего на языке оригинала. Я как раз вспоминал с матерью в день матерей, как я ходил в кино смотреть диснеевские мультики, когда был маленьким – матерям приходилось читать для детей субтитры. Даже мультики типа Бэмби не были продублированы. Даже всё остальное для детей типа комиксов часто было по-английски, что, конечно, было не всегда хорошо, но в любом случае так ты учил язык. Какие были твои первые собственные любимые исполнители? Я очень дружил со своей двоюродной сестрой Пией, она была на несколько лет старше и у неё были свои записи. У неё были альбомы Rainbow и Kiss и всё в этом роде. Когда я накопил достаточно денег, чтобы купить себе первый диск, я спросил её, какая группа лучше, и она посоветовала мне Animalise Kiss. У меня до сих пор есть этот альбом с надписью, что это было по TV. Heaven's on fire была моим введением в гедонистический мир рока. Но в то же время я слушал Thriller Майкла Джексона, Riddle и Wouldn't it be good Ника Кершоу, Live to tell Мадонны и Tell it to my heart Тэйлора Дейна, и Locomotion. Весь этот поп 80-х. Duran Duran. Для моих ровесников их видео Girls on film стало введением в мир эротики. Я открыл много музыки, смотря телевизор. У меня был друг, у которого были спутниковые каналы, и он записывал для меня двухчасовое рок-шоу каждую неделю на SkyChannel. Так я впервые увидел очень много клипов, например W.A.S.P. и другие. В средней школе дети собирались в шайки фанов Motley Crue и фанов Twisted Sister. Ещё был мальчик по имени Ансси, один из моих лучших друзей, с которым я основал одну из своих первых групп, и у его старшего брата были пластинки типа Celtic Frost и Reign in blood Slayer, когда она вышла, и Master of Puppets Metallica. Это было моё вступление в мир металла. Это было после 1985. Это было давно, так что трудно сказать, что случилось когда. Мне по-прежнему нравятся A-ha и я по-прежнему могу послушать их, а потом Black Sabbath. Я не думаю, что они вычёркивают друг друга. Ты понимал тогда, что и сам смог бы делать музыку? Когда ты это понял? Мой двоюродный брат Мика заметил, что я увлекаюсь музыкой, и подарил мне старую гитару Ibanez. Он настроил её для меня, а потом у неё лопнула струна, и я решил, что всё, гитара сломалась. Я не понял, что просто надо поменять струну. Мы тогда как раз только что посмотрели видео Kiss где Пол Стэнли разбивает гитару после гига, и подумали, что это часть рок-н-ролла. Так что мы пошли на улицу и разбили гитару. Мне до сих пор жалко этой гитары, но это один из моих первых рок-поступков. Это, кажется, был Рождественский день, и по телику крутили какое-то поп-шоу, и там была Riddle Ника Кершоу, и я так громко подпевал, что разбудил свою мать, и она сказала мне, что заткнулся б уже. Это был первый раз, когда я пел и чувствовал, что музыка гипнотизирует меня и и так захватывает, что это даже стало беспокоить мою мать. Потом в третьем классе я стал посещать уроки музыки и начал играть на бас-гитаре, потому что Джин Симмонс и Стив Харрис были такие крутые. Какое-то время я ходил ещё и в художественную школу, но на это просто не хватало времени. Интересно, что в Финляндии мало кто прельщается карьерой музыканта, детей просто не поощряют всерьёз заниматься музыкой. Потому что первые 100 гигов оплачиваются разве что тёплым рукопожатием и тёплым пивом. Сложно сказать, когда это становится так называемой работой. Для меня, может, ещё и не стало. Хотя это для меня очень важно, здорово делать музыку, ты просто чувствуешь себя от этого лучше. Особенно это полезно для интровертного финна типа меня - отличный способ выражать свои эмоции и не быть при этом пойманным. Типа эксгибиционизма в лесах Оулункюля, только в звуковой форме. Так ты начал играть со своими друзьями и, наверно, думать, что вдруг из этого выйдёт что-то стоящее. В каком возрасте ты понял, что это может стать чем-то значимым? Это было связано с поступлением Линде в Огели и было довольно поздно, в 1994 году. Мы окончили школу и должны были начать заниматься чем-то всерьёз, выучиться и начать взрослую жизнь. Мы оба понимали, что музыка намного важнее всего остального, понимали, что если хочешь быть рокером, то в школе этому не научишься. Просто надо было давать концерты и записывать песни, и мы приняли это решение. Линде тогда всё ещё жил в Оулункюля, и мы сидели на его балконе, и тогда мы решили основать группу. Был летний вечер, восемь часов, и это был переломный момент в истории группы. Хотя мы и до этого играли на концертах. Миже какое-то время играл на свадьбах, а я был басистом и ударником в очень многих группах, но в этом было больше любительского. В средней школе я играл в группе Eloveena Boys, и мы играли на школьных дискотеках каверы на U2 и Wonderful Tonight Эрика Клэптона. Тогда я впервые заметил, что девушкам нравятся вокалисты, и мне в какой-то степени хотелось тогда быть в центре внимания. Или оставаться незамеченным, потому что я был басист. Это было интересное явление. И ещё, пожалуй, всплеск адреналина. Ты стараешься, репетируешь, а потом видишь в зале человеческие улыбки. Это само по себе большая награда. Так вы сидели на балконе и решили начать что-то серьёзное. Вы уже тогда решили, кого пригласите в группу и как её назовёте? До тех пор у нас с Миже и Тарвоненом была группа His Infernal Magesty. У нас было такое сильное трио, и я играл на шестиструнной бас-гитаре. Это была первая группа, для которой я писал песни, и мы репетировали в гараже Мижиной мамы в Туусуле. Мы отыграли гиг в Семифинале в канун Нового 92-ого года. В ту ночь в Тавастии играли Kyyria – забавный факт, потому что в Kyyria играл тогда Гас. Мир тесен. Эта группа распалась, когда Миже пошёл в армию. Я был огорчён, потому что не хотел жить обычной жизнью, и поэтому решил воскресить с Линде эту идею, хотя начал её с Миже. А потом Миже вернулся из армии с видом такого солдата а-ля Ван Дамм и мы позвали его присоединяться. Изначально басистом HIM должен был быть я. Мы просто взяли то же самое имя, не знаю почему. Нужно же придумать имя для группы, а вообще имена дерьмовая штука. Sielun Veljet неплохое имя, и Led Zeppelin, но других таких же не так уж много. Kiss вполне ничего, да и Tik Tak тоже. Просто нужно как-то называться, а найти название трудно, потому что просто не знаешь, как изменится музыка и как изменится жизнь. Одним из первых вариантов стало название Black Earth, потому что Black Sabbath сначала назывались Earth, а это было сочетание двух их имён, потому что мы были огромными фанатами Black Sabbath. Но мы решили, что это очень уж мрачно и тру-готично. Мы хотели что-то попроще. Была дэт-металл группа Deicide, их вокалист Глен Бентон выжег перевёрнутый крест себе на лбу. Мне нравился дэт-металл, и ещё мне нравилось регги. У Бентона была песня, где он пел: "Infernal magesty", - а потом, термин "his infernal magesty" упоминался на одной из первых страниц Satanic Bible Энтона ЛаВея. Слово H.I.M. также использовалось в регги-кругах как сокращение от His Imperial Magesty – так называли Хейла Селасси а.к.а. the Butcher of Eritrea, потому что кто-то почитал его за мессию. His Infernal Magesty стало сочетанием всего этого, и я думаю, это имя нам по-прежнему очень подходит. Нам столько всего нравится, что мы не можем ни в чём из этого по-настоящему чего-то достичь, так что мы стараемся подлить в наше музыкальное зельё от всего этого понемногу. У имени нет как таковой истории – это просто сочетание всего этого. Миже закрепил наше имя, написав его белым латексом на своём усилителе. Это был единственный усилитель, который у него был, а денег на другой не хватило бы, так что так всё и получилось. Я рекомендую этот метод каждому, кто спорит по поводу имени. Для нас это охрененно сработало. А как ты стал вокалистом? Я тогда ходил в вечернюю школу Кяпюля, но мне было там скучно учиться. Так что я много прогуливал и, когда родители были на работе, оставался дома и ставил что-то типа Ritual de lo Habitual Jane's Addiction и Angel Dust Faith no More и подпевал. Не сказал бы, что у меня был отличный голос, но мне просто нравилось это. Так что я просто начал петь. Я не думал, что достаточно хорош, чтобы быть лид-вокалистом, но мне казалось, что в любом случае можно побыть бэк-вокалистом или что-то в этом роде. Мы с Линде записали демо, где он играл на гитаре, а я пел и играл на ударных, и мы искали к нам в группу других музыкантов, но никого не могли найти. Миже вернулся из армии, и я решил, что из него получится для нас отличный басист, и я решил начать петь. У меня были густые волосы и я неплохо выглядел, так что мы решили, что из этого что-то может и выйдет. Я начал петь и это напоминало Кинга Даймонда. Я очень высоко пел фальцетом, в этом была тогдашняя фишка. А потом в моей жизни появился Питер Стил, и теперь мой вокал – что-то среднее между двумя этими крайностями, между этим визжанием и урчанием. У вас были какие-то цели в самом начале? Хотели сделать что-то, что до вас никто не делал? Фантастический вопрос. Я думаю, непросто на него ответить, потому что… О чёрт, я сейчас сказал как грёбаный политик… Нужно верить в то, что ты делаешь, но нужно осознавать, что не собираешься сделать ничего принципиально нового. Так что нужно уважать своих кумиров и ценить тот вклад, который внесли, например, Hanoi Rocks, Waltari, Stratovarius и Amorphis в распространение финской музыки, так что сделали возможным и для нас тоже прославиться за границей. Но это всё начинается с мелочей: собираешь группу, делаешь свои песни, первый раз выступаешь… И так шаг за шагом. Я не верю, что можно сказать себе – хочу то-то и то-то в следующие десять лет. Это всё маленькие успехи. Вот например: вчера мы очень хорошо поработали в студии. Мы что-то играли, и вдруг у меня в голове заиграло всё сразу. Такое редко бывает, что все в группе так хорошо друг друга знают, что можно сочинять музыку, когда играешь. Это очень здорово. Все продолжают играть, а я ору "сыграй там вот эту ноту", когда они играют. И Бартон закрепил мелодию и так оно и получилось. В такие моменты просто забываешь себя. Это вообще очень похоже на медитацию, хотя я не медитирую, и музыка – её внешняя сторона. Это магия музыки. Ты просто теряешь себя в ней и забываешь себя, и в такие моменты ничего не имеет значения. Но в то же время надо ставить себе крупные цели, просто чтобы не позволить себе слинять. Отлично, что у нас были группы типа Sielun Veljet и других, во всех смыслах настолько великих, что позволить себе это стало бы оскорблением для нашей музыкальной культуры. Нужно просто стараться как можешь, необязательно придумывать что-то принципиально новое. Ты начинал играть с людьми, которых уже давно знал. Это помогало? Я не знаю, потому что мне не с чем сравнивать. Я знаю группы, которые начинали как четыре или пять эгоистов, каждый со своими собственными целями. У них не было коллективизма, не было общей крыши над головой. В нашей группе всё получилось само собой, потому что я был единственный, кто мог постоянно быть сосредоточен на музыке, когда у нас не было денег и мои родители помогали мне с квартплатой. Я так и делал, потому что Миже работал в ведомстве парков Хельсинки, а Линде – в магазине своей матери, помогал ей продавать плетёные корзины или что-то в этом роде. Я мог сосредоточиться на, как говорится, творческой стороне. А Миже хорошо удавалось соединять колонки, и он соединял провода, и, бывало, они взрывались посреди концерта. Кто-то водил машину, кто-то был организатором - так, в общем-то, обстоит в любой фирме. У каждого своя роль, и никто не тянет на себя чужое одеяло. Есть вещи, которые всегда стоит помнить и ценить, потому нельзя купить их и нельзя заранее высчитать. Вот у тебя друзья, которых ты любишь и которые тебе дороги, и с ними же ты можешь погрузиться в музыку - и тем самым ты зарабатываешь себе на жизнь. Такое невероятное сочетание, что начинаешь верить в чудеса в этом мире. Кто был для вас поддержкой, когда вы могли потерять веру в себя? Ты говорил, что твои родители помогали, но кто ещё? Мы тусили в баре Театро, которым брат Миже помогал заправлять, там мы постоянно находили новых людей. Йоне Никула там околачивался, Тони Талева – можно сказать, предводитель финской металл-сцены. Он работал во многих музыкальных магазинах и он представлял всю рок- и металл-музыку для финской молодёжи. Ему обязано успехом столько групп, что нужно памятник ему поставить. Он помог стольким группам сдвинуться с места. Я работал в Театро лифтёром и мальчиком на побегушках, и вообще брат Миже там работал, так что наш первый гиг был именнно здесь. В среднем там было по сто человек посетителей, и мы начали организовывать там рок-ночи. Сначала никто не приходил, но потом набиралось всё больше и больше людей. И наш первый крупный концерт тоже был там, в 1994, по-моему. Jailhouse Band, теперешние Apocalyptica, первый раз играли каверы Matallica на сцене. His Infernal Magesty играли Type o Negative, ещё было много групп, которые играли, скажем, Rage Against the Machine и Danzig. Идея состояла в том, что молодые группы будут играть известные песни, это привлечёт публику, и группы получат какую-то популярность. В районе Пасхи всегда устраивали Mount of Olives a Go Go, и там мы распяли какого-то парня и сыграли Кинга Даймонда. Это было очень значимо для нас, и нужно было играть на первых концертах и проверять, как что работает. Этот клуб оказывал нам огромную поддержку. Йоне был очень важным лицом. Он был первым, кто поставил нас на радио. У меня до сих пор хранится запись, где он нас представляет. Было много людей, которые верили в нас. Это было отлично, потому что мы были молоды и нам по-прежнему надо было устраивать вечеринки. Настраивать освещение, устанавливать аппаратуру, готовиться к тому, что называется рок-шоу. Каково было выступать впервые? Паника, сомнения, причины каких-то страхов? Причины страхов… Где их нет, причин страхов? Конечно, живот крутило на первых порах, но потом мы выпивали по паре пива и всё было нормально. Гораздо хуже было в техническом плане. На следующий день мы с Миже и Линде просто ржали, как вначале у нас не было синтезатора или тюнера, так что они запирались в туалете перед гигом и настраивали гитары на слух – с переменным успехом. В те дни в Финляндии можно было поехать в тур, только когда станешь по-настоящему знаменит. Так что за те два месяца, пока мы пытались вылезти на сцену, в Театро всегда что-то происходило. Так что у нас всегда было два месяца, чтобы решить, что будем там делать, и я думал, что надеть, пока не нашёл в одном секонд-хенде классный костюм а-ля 70-е, и кого бы устроить на работу с освещением, чтобы создать подходящую атмосферу. У меня тогда был микрофон а-ля Элвис, знаете, такой старомодный, большой, и я выступал с ним, потому что такой же был у Питера Стила в видео Christian Woman. Мне казалось, он клёвый и будет выделять нас на фоне других групп – мне не приходило в голову, как ужасно он звучит. Личную поддержку мне тогда оказывал Сухо Суперстар, лидер Jimsonweed. Я репетировал с их группой пару раз и много общался с Сухо, Кама и Кинде, и Сухо научил меня быть упрямым, когда работаешь на свой собственный замысел, научил меня не сворачивать с пути. Если бы не Сухо, меня бы здесь не было. Есть какие-то последовательности событий, которые проходили более-менее параллельно, и всё это отчасти объясняет, почему мы там, где мы сейчас. У меня неважная память, но я помню основное – людей, которым я бесконечно благодарен за то, что общался с ними и за то, что они меня научили столькому, что связано с музыкой в широком смысле этого слова. Сухо подарил мне однажды пояс, потому что думал, что он неплохо подойдёт для концерта и этот пояс у меня до сих пор, и это правда был хороший пояс для концерта. Конечно, это всё мелочи, но в то же время они очень значимы. Было такое, что после первых выступлений люди приходили к тебе и говорили, что у вас большое будущее? Кто-то верил, что вы будете когда-нибудь вершить историю финской музыки? Нет, я думаю, это была вся компания Театро. Я думаю, Гас был первый. Гас был первый, кто вышёл в перёд сцены и начал трясти головой. Я думаю, первый, потому что тогда публика всегда старалась держаться от сцены подальше. Чем ближе вы могли подойти к публике, тем круче вы были. Мы были где-то за пять метров от публики. Но Гас был там впереди, и мы уважали его, потому что он был одним из лучших ударников и мы начали верить в себя больше с ним. часть вторая Так речь была о том, говорил ли нам кто-то, что мы особенные, или, может, мы сами так о себе думали. Ну, всё-таки это не совсем так, потому что мы считали, что делаем что-то особенное, потому что это всегда было значимо для нас. Нам нравится заниматься этим. Но каждый раз, когда загребаешь очередную победу, уже заранее думаешь о следующей. Ты никогда не греешься на солнышке – ты заранее думаешь о дожде, о следующем вызове. Если выступление проходило на отлично, мы часто садились в два часа ночи и думали, какой будет наш следующий шаг. Я думаю, это единственный путь продвигаться вперёд. На это не уходит много энергии, если осознаёшь это. У нашей группы никогда не было выбора, потому что всё могло кончиться в любой момент. В мире музыки вообще ничего не может быть слишком крупным – всегда можно продать больше пластинок. Это интересно, потому что ничего не бывает достаточно. Конечно, все хотят записать какую-нибудь одну песню – песню типа "Annie's Song" Джона Денвера – одну песню, которая настолько значима для такого множества людей. Сейчас, когда все делятся на категории и есть миллионы идеологий, гораздо сложнее написать песню, которая тронула бы весь мир, не будучи при этом фоновой музыкой типа Coldplay, у которых очень мало остроты, когда они играют. Но им не хватает какого-то перца, какой-то силы. Да что вообще за бред я тут несу?! У меня была какая-то мега-идея, но я совсем забыл, что хотел сказать. Давай поговорим о вашем первом демо. Как это было и как вам удалось подписать контракт с записью кавера? Ну, это был не совсем кавер. На самом деле мы сделали три демо-записи, если я не ошибаюсь, и после второй у меня было много разговоров с рекорд-компанией, но всегда что-то мешало – может, мы не умели играть или не были достаточно metal. В любом случае, мы оставались на месте, потому что всё время что-то было не так. Так что мы записали другую, более приемлемую, демо с Хиили Хиилесмаа, который к тому времени сделал много демо-записей в доме молодёжи Мунккиниеми. Вот так мы познакомились с Хиили и с тех пор записали с ним ещё пару альбомов. У нас была демо с Wicked Game, и следующий шаг стал продолжением всего, о чём я уже говорил. Мы записали демо, и, потому что у Jimsonweed был контракт с лейблом Кари Хюннинена Zen Garden, Сухо представил меня Хюннинену и мы пошли к нему смотреть фантастику и есть мороженое. Мне почти случайно удалось передать ему демо, и он вручил её Каллонену, так что нашей записи не пришлось залёживаться в куче других. Аско Каллонен услышал нашу версию Wicked Game и, так как это была известная песня и у нас она звучала несколько по-другому, он подумал, что это, должно быть, интересная группа, непохожая на другие. Так что однажды он позвонил мне, когда я принимал ванну у себя в квартире на Пиетаринкату. У меня тогда был телефон с проводом, и, когда он зазвонил, мне пришлось выбраться из ванны и с меня капала вода по всей квартире. Это был Аско, и я сначала подумал, что это розыгрыш или что-то такое. Но тогда Аско, наверно, знали только музыканты, он не был такой звездой как сейчас. Он позвонил, и мы договорились о встрече. Помню, в тот день у нас была репетиция. Был дивный весенний день, и было волшебно, что кто-то позвонил мне и сказал, что хочет, чтобы мы что-то для них записали. Аско пошёл на риск, и мы записали для него наше ЕР – такое синее, с моей мамой на обложке, которое уже нигде нельзя достать. Мы записали его с Хиили, и всё начало потихоньку продвигаться вперёд. Интересно, что я так много общался с Сухо, а потом Сухо познакомил нас с Хюнниненом. И я думаю, это вполне логичная версия, как раз то, что должно было случиться. Значит, вы таки встретили Аско и начали совместную работу. Каково было осознать, что механизм пришёл в движение и кто-то в вас поверил? Ну, скажем, я к тому времени прочитал столько рок-биографий, что думал, что каждый попытается нас использовать. Так что мы были очень щепетильны со всеми договорами с самого начала и много лет, пока Сеппо не пришёл и не спас нас. У нас было несколько человек, которые читали нам контракты и объясняли, что мы должны делать в этом пункте и в этом. Мы были очень внимательны, потому что рекорд-компания вкладывает в тебя деньги и ты должен "come up with the goods" [вернуться с добычей]: нужно показать, что ты хорошо работаешь, на тебя можно положиться и твоя работа хороша. Было много давления, но с другой стороны мы просто пытались отбирать наилучшие песни и идти записывать их. Аско очень хорошо к нам относился – он был главный менеджер A&R старой школы и верил, что должен позволить группе расти. Хороший пример Ансси Келa. Он всегда был одним из любимцев Аско, хотя прошли годы, прежде чем он добился успеха со своим альбомом "Nummela". Это редкость, особенно сейчас, когда компания пытается выжать из музыканта всё, что можно, как можно скорее, в чём есть смысл, потому что таким образом ты быстро получаешь прибыль и можешь перейти к следующему музыканту. Но у Аско был широкий взгляд на работу с музыкантами, и он помогал нам во всём себя пробовать. Потом они несколько раз поставили Wicked Game по радио, и это стало отличной визитной карточкой для нашей музыки. Затем вышел EP, и мы сказали всем своим мамам пойти купить пять экземпляров. Так что, я полагаю, вот куда все они делись. Я подозреваю, все наши EP, которые есть на eBay, - как раз те, что купили наши матери. Вот так наши мамы делают деньги. Потом мы познакомились с Тииной Вуоринен из Welldone и начали мало помалу давать крупные концерты, от которых действительно есть денежная прибыль, ну или по крайней мере выручка, к тому же у нас появилась возможность играть за пределами Хельсинки. Это всё немножко размыто, я довольно плохо это помню. Это и сцена Театро, и множество концертов, и выход записи. Но наша группа всегда была на шаг вперёд, так что мы всегда готовились в студии к записи, а я постоянно слушал "October Rust" Питера Стила и "One Second" Paradise Lost. Это был революционный альбом - я имею в виду, первый, который сочетал в себе готик-синт-поп-звучание и тяжёлые гитары. Мы ходили на вечеринки в Театро и танцевали под эти песни и много бухали. Что бы ни играл Тони [Талева – прим. англоязычного переводчика], это была вещь, и мы подсознательно, или сознательно, впитывали все эти влияния, чтобы потом работать с ними. Мы постоянно репетировали, и так подошло время для первого альбома. "When Love and Death Embrace" была одной из последних песен, которую я написал для альбома, и я тогда впервые осознал, что можно быть обнажённым и прямым и ранимым и не переставать быть сильным при этом и эта ранимость может придавать ещё сил. Мир heavy metal'a такой странный. В нём столько от Tom of Finland, с одной стороны он такой мега-маскулинный, а с другой - нет. Жизнь – это не просто постоянные "balls to the wall" [крайности]. Она хороша, конечно, но не всегда подчиняется этим правилам. Интересно, что ты говоришь о мире рока и металла, как будто ты его часть, но тем не менее ты также смотришь на него со стороны. Ты его часть, потому что ты делаешь музыку, стало быть, если бы ты не был музыкантом, ты бы относил себя к другому жанру? Может, ты просто вжился в этот жанр? Ну, скажем, когда начался переходный возраст, мне выпала удача и честь общаться с людьми, которые очень активно вращались в мире музыки, но всем им нравились разные жанры. Если ты с кем-то дружишь, тебе плевать, что он любит Мадонну или что он парень и любит парней или что он любит красное мясо. Это не значит, что ты тоже должен любить парней или есть мясо или слушать Мадонну. Ты просто с удовольствием проводишь с ним время. У меня тогда были дреды, и я играл на джембе на улице. Ещё я играл джаз и всё в этом роде и пел в грайндкор-группе, которая играла каверы на Carcass. Я играл на ударных в панк-группе и чуть там не сдох. У нас был гиг, и вокалист упал на прожектор, и он свалился на барабаны где-то в пяти сантиметрах от моей головы. Я играл много разных жанров, и потому сейчас наша группа такая, какая есть – потому что я так и не нашёл правильной комбинации, в которой были бы вся эта нежность и сила в одно и то же время. Поэтому мы просто не можем придерживаться одного жанра. Это даже ясно по содержимому моего айпода. Я не думаю, что "A&E" Goldfrapp чем-то хуже, чем "Gilded Cunt" Cradle of Filth. Скажем, замысел, чувства совершенно разные, но бывает настроение, когда к месту и то, и другое. Ваша группа завоевала признание с самого начала. Так же случилось и за границей, когда там вышла ваша первая пластинка. В чём ваш секрет? Как вам удаётся стоять в стороне от жанров и оставаться при этом популярными? Стоит помнить, что мы единственные в мире, кто играл на акустическом концерте с блэк-металл-масками на лицах. И мы не шутили. Можно сказать, мы решили немного проверить себя на прочность. Не специально, но из этого, правда, не вышло ничего хорошего. Что до нашего успеха за границей, то как раз за этой стеной сидит человек, которому нужно сказать за это спасибо, это Силке Юли-Сирнио, которая тогда была замужем за Сами Юли-Сирнио из Waltari. Силке случилось быть в Финляндии, когда мы играли на предновогоднем гиге в Лепакко, и они с мужем решили встретить там Новый год. Она услышала группу и влюбилась в нас, и мы дали ей все свои записи. Силке тогда работала в немецкой рекорд-компании, принесла туда наши записи и начала нам петь дифирамбы. Так что люди из немецкой рекорд-компании прилетели сюда, на наш первый гиг в Тавастии. Это был также первый гиг, который увидел Сеппо Вестеринен, потому что нам начало не хватать помощи в юридическом плане - нам нужен был кто-то, чтобы помочь нам с бумагами, потому что была куча бумаг, из которых мы ничего не понимали. Какие у нас были права как у музыкантов? Нужны ли переговоры по поводу авторских прав или лучше просто передать это кому-то на веки вечные вместе со всеми записями? Сами записи по-прежнему очень важны для меня. Если я записал альбом, я обязательно должен иметь у себя, по крайней мере, копию оригинала. Не знаю почему – мне очень сложно расставаться с чем-то. Так что, грубо говоря, так же, как я передал запись через Сухо Хюннинену, который передал её Аско, Сами привёл Силке на гиг и мы дали ей записи. Тогда мы ни о чём не думали. Это было что-то типа "ого, ну, θχγεµµθε спасибо!" Она была первым иностранцем, который сказал, что мы хороши. А через несколько месяцев, когда мы играли в Тавастии, у нас было настоящее крупное шоу с освещением и прочим, и там были менеджеры из немецкой рекорд-компании, так что они захотели получить лицензию выпускать нашу музыку в Германии. И мы туда поехали. "Greatest Lovesongs vol.666" вышел в 1997 в Финляндии и на год позже, осенью – в Германии, и там мы отыграли наш первый тур. Это было в то время, когда Антто Меласниеми оставил группу и сосредоточился на своей счастливой карьере шеф-повара. Круто, что такие большие вещи, которые так меняют твою жизнь, зависят от таких мелочей. Такая замечательная женщина, как Силке, которая без устали продвигала нас столько лет и помогала нам, совершенно случайно оказалась на этом гиге. Необязательно с самого начала иметь знаменитого менеджера или что-то в этом роде. Вот почему я так люблю нашу группу – всё случается в каком-то смысле против правил. Во всё нам помогали люди, и в 90 процентах случаев нам помогали друзья. У нас за это время появилось много друзей, и мы вместе с ними работали, и когда вот так об этом думаешь, Силке становится в каком-то смысле частью группы и Сеппо Вестеринен становится частью группы. Можно сказать, мы пишем музыку и мы играем на сцене, но то, что мы есть для людей – вся группа HIM – это ещё, например, и каждый, кто работает здесь в офисе. Потому что без Тары у нас бы не было этого интервью. Я думаю, это интересно и делает интересной всю карьеру и всю жизнь. Все люди, которых встречаешь и которых никогда не узнаешь. Если уж говорить об этом, хороший пример Бэм Марджера. Какой-то непонятный скейтер из какого-то шоу "Чудаки", которое тогда ещё не крутили в Европе, какое-то шоу с МТВ, где парни маются какой-то χεφµέΰ. Он на собственные деньги прилетает из Филадельфии в Лондон на наш гиг и стучится в двери гримёрной и говорит нам, что его зовут Бэм. И всё нормально, мы и не думали сказать ему: "θτδε6υςδ ". Мы не знали, кто он, и это не играло никакой роли. Мы предложили ему выпить с нами пива, и вот он начал говорить о нас, набивать себе такие же тату, как у меня, и продвигать нас в Штатах, ставя нашу музыку в собственных передачах. Так песня "King of Rock'n'roll" проекта Daniel Lioneye Линде стала саундтреком к "Viva la Bam!", и, насколько я знаю, это финская песня, которую больше всего раз когда-либо ставили за границей. Так что вперёд, Микко Линдстрём. Есть, конечно, случайности, но я всё-таки верю, что твои хорошие манеры тебе помогут. У вас очень интересная компания. B вас есть магнетизм, который привлекает людей по всему миру. По вам сходят с ума как в Финляндии, так и за границей. В чём ваш секрет? Ну, скажем… Как бы это сказать… В общем, можно думать об этом по-разному. Можно думать, что есть какие-то высшие силы и мы просто марионетки, но с другой стороны мы очень прямолинейны и бескомпромиссны и честны в своём упрямстве, и мы никогда не притворялись никем, кроме тех, кто мы есть. Мы те, кто мы есть, и принимайте нас такими, какие мы есть, или идите μά χγύ. Что-то в этом роде. Может быть, такая честность – это самое главное. Мы начинали не ради денег или машин или женщин, не ради какой-то материальной цели, а потому, что это поднимает наше настроение, когда нам плохо. Я всегда нахожу в песне домашнее тепло, когда снаружи идёт дождь, также и в символическом смысле – может быть, это проявляется внешне. Я надеюсь на это. Это как, скажем, я не хочу изучать высшую математику, потому что не хочу лишать себя волшебства того, что мы делаем. Я имею в виду, этой группы не было бы без меня, но её не было бы и без Миже. Эта группа не была бы там, где она сейчас, без Сеппо и Силке. Есть очень много факторов, которые не зависят от нас, но которые так же важны, как и сами песни. Когда понимаешь это, это помогает. Я имею в виду, Билл Гейтс не был бы Биллом Гейтсом без пары ассистентов, которые ему помогали. Нет ничего, что полностью зависит от одного человека – всё зависит от совместной работы, когда ценишь людей, которые разбираются в своём собственном деле. Ваш успех невероятен. Вы продали огромное количество записей, если сравнить с тем, что вы продали в Финляндии. И всё-таки Финляндия остаётся для вас домом, хотя за границей вы едва ли не более успешны. Почему вы возвращаетесь в Финляндию? Мы тут живём, потому что тут живут наши жёны, дети и родители и это наш дом. Мы тут мало выступали последнее время потому, что мир необъятен и надо ехать по горячим следам. Конечно, после стольких выступлений в Финляндии гораздо интереснее поехать в Сан-Франциско, потому что это возможность увидеть что-то новое, это служит ударом под зад. Можно сказать, из всех, кто поёт по-английски, мы, наверно, наиболее финская группа. Может, потому нас уважают. Мы не продаём столько пластинок, сколько Nightwish. Nigtwish замечательны в том, что они делают: такой высокопарный, театральный металл с элементами саундтреков. Они, конечно, волшебны, но в их красоте больше от Уолт Дисней, чем от Тимо К. Мукка. Мы гораздо более неотёсанны, в нас гораздо больше от уродливой красоты, я думаю это как раз то, что привлекательно в финнах. Но, при том, что ты сейчас сказал, вы завоевали Америку, которая совершенно отличается от Финляндии и иногда символизирует что-то прямо противоположное финскому менталитету. Как вам это удалось?
Ответов - 100, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
V.I.P.: Wednesday пишет: а с другого на третий-теряется многое я думаю, если я или Надя - кто-то из нас возьмётся, то ничего не потеряется, потому что мы же можем с финишем это сравнить)
Надежда: V.I.P. пишет: я думаю, если я или Надя - кто-то из нас возьмётся, то ничего не потеряется, потому что мы же можем с финишем это сравнить) как думаешь, может нам взять "свои вопросы" и при необходимости что-то исправить или дополнить в них? ещё один апдейт в последней главе от ВИП
Надежда: Например, альбом Rise Up Anthony D звучит как современные истоки регги и при этом отлично идёт в Финляндии в разгар зимы. он там ещё добавил "не знаю почему".. а чего это, "не знаю"? очень даже! Зимой хочется чего-нить по-горячее, что б согреться Возможно, "Финляндия" Сибелиуса может "граничить с тем, что мы есть". мне нравятся твои имперские замашки, дорогой мой!
V.I.P.: Надежда пишет: как думаешь, может нам взять "свои вопросы" и при необходимости что-то исправить или дополнить в них? я думаю, вообще лучше всё перевести и заменить, отому что этот перевод дословный. Я этим займусь.
summerwine: Надежда пишет: Возможно, "Финляндия" Сибелиуса мой блондинистый мозг судорожно пытается вспомнить о чем речь
Надежда: V.I.P. пишет: вообще лучше всё перевести и заменить, отому что этот перевод дословный. Я этим займусь. ты хочешь вообще всё перевести? ты - герой...
Надежда: summerwine пишет: мой блондинистый мозг судорожно пытается вспомнить о чем речь это всего лишь гимн Финляндии
summerwine: Надежда пишет: это всего лишь гимн Финляндии я не могу вспомнить никак Сибелиус
Надежда: summerwine пишет: я не могу вспомнить никак Сибелиус чё?
summerwine: Надежда пишет: чё? забей
V.I.P.: Наадь) завтра ещё скину. Расскажи мне сначала что-нибудь о своём детстве. Где оно прошло и что это было за время? Я помню заправочную станцию в Оулункюля. Мне было то ли 3, то ли 4, то ли 5 лет, папа чинил машину и я засунул гвозди в выхлопную трубу. Папа включил двигатель и – чудо, что я сейчас не выгляжу как загвоздованная башка Восставшего из ада. Я родился 22 ноября 76 в 8.28 утра. Не помню, какой роддом это был, но первые несколько месяцев мы жили на Лимингантие в Валлила, а потом переехали на Мякиторпантие в Оулункюля, и там я жил до 17 с половиной. Там я пошёл в школу и в 8 или 9 лет встретил Миже, ну и Линде где-то ближе к подростковому возрасту. Там было много леса и много мест, где можно было играть. Так что нормально, что мы основали там лигу американского футбола и принаприклеивали на себя всяких наколенников для хоккея. Нормально. Мы жили в квартире, и у нас были замечательные соседи, у нас были собаки и попугай Яллу, который, к сожалению, умер через какое-то время. Не знаю, что входит в этот период, детство – наверно, просто когда растёшь и узнаёшь что-то новое и замечаешь, что у тебя волосы растут подмышками. Какие у тебя первые воспоминания о музыке? Ну, трудно вообще не слушать музыку. Мои первые воспоминания связаны с папиным такси, когда он подвозил меня в школу или в садик и он постоянно слушал Туомари Нурмио и J J Cale и Эммилу Харрис. Ему делал сборники друг нашей семьи Яллу – он работал Элвисом Пресли, не перепутайте с попугаем, – чтобы папе было что послушать на работе, и там было много кантри, вестерна, и ещё Кэт Стивенс и всё в этом роде. Когда мой папа разносил доставки, я оставался в машине и делал звук погромче. Папино такси было моим введением в музыку. Мы слушали много музыки дома, но я помню только пару песен типа Carry On Джей Джей Кейл, которую как раз и слушал по радио. Как жилось в Валлила? Ну, в Валлиле я жил только первые два месяца, так что затрудняюсь сказать, как это было, наверно, только срёшь да меняешь подгузники. Оулункюля – северная окрестность Хельсинки – очень красивое место, и там очень много природы. И у нас было много животных. Прогулки под летним дождём, новые друзья, новые враги – основное. Я ходил в сад, а потом в школу, и там я был кем-то вроде не очень послушного сорвиголовы и главного типа в округе, хотя по всем предметам у меня были неплохие оценки, кроме шведского. Ты с лёгкостью поёшь на английском и говоришь на нём как на финском. Ты часто встречался с английским, когда был ребёнком? Может, учил его через музыку? Я всегда говорил, что тому базовому английскому, который я знаю, меня научил Дэвид Хасселхофф. Мы постоянно смотрели Knight Rider. Шерлок Холмс с Джереми Брэттом был замечательный. Какие-то ТВ-шоу. С другой стороны, стоит заметить – если мне считать себя музыкально одарённым человеком – язык – это мелодика, это ритм, и это легко запомнить. Помню, в школе учитель задал нам вопрос – что, кроме "ногтя" значит слово "nail" – и назначил награду в одну марку. Я сжульничал и подсмотрел в словаре, что это ещё и "гвоздь". Я выиграл марку, но мне было так плохо, что я побежал к маме плакать и спросить у неё совета, что делать, если я сжульничал. Она сказала, что мне надо извиниться перед учителем и подарить ей яблоко. И я так и сделал, и моя душа вновь была чиста. Я всегда был послушным мальчиком в глубине души. Ну и нельзя обойтись без английского в Финляндии. У нас в этом плане очень высокий уровень культуры, потому что мы не дублируем англоязычные шоу, как, например, в Германии, а там очень мало людей хорошо говорят по-английски. Просто потому что нет ничего на языке оригинала. Я как раз вспоминал с матерью в день матерей, как я ходил в кино смотреть диснеевские мультики, когда был маленьким – матерям приходилось читать для детей субтитры. Даже мультики типа Бэмби не были продублированы. Даже всё остальное для детей типа комиксов часто было по-английски, что, конечно, было не всегда хорошо, но в любом случае так ты учил язык. Какие были твои первые собственные любимые исполнители? Я очень дружил со своей двоюродной сестрой Пией, она была на несколько лет старше и у неё были свои записи. У неё были альбомы Rainbow и Kiss и всё в этом роде. Когда я накопил достаточно денег, чтобы купить себе первый диск, я спросил её, какая группа лучше, и она посоветовала мне Animalise Kiss. У меня до сих пор есть этот альбом с надписью, что это было по TV. Heaven's on fire была моим введением в гедонистический мир рока. Но в то же время я слушал Thriller Майкла Джексона, Riddle и Wouldn't it be good Ника Кершоу, Live to tell Мадонны и Tell it to my heart Тэйлора Дейна, и Locomotion. Весь этот поп 80-х. Duran Duran. Для моих ровесников их видео Girls on film стало введением в мир эротики. Я открыл много музыки, смотря телевизор. У меня был друг, у которого были спутниковые каналы, и он записывал для меня двухчасовое рок-шоу каждую неделю на SkyChannel. Так я впервые увидел очень много клипов, например W.A.S.P. и другие. В средней школе дети собирались в шайки фанов Motley Crue и фанов Twisted Sister. Ещё был мальчик по имени Ансси, один из моих лучших друзей, с которым я основал одну из своих первых групп, и у его старшего брата были пластинки типа Celtic Frost и Reign in blood Slayer, когда она вышла, и Master of Puppets Metallica. Это было моё вступление в мир металла. Это было после 1985. Это было давно, так что трудно сказать, что случилось когда. Мне по-прежнему нравятся A-ha и я по-прежнему могу послушать их, а потом Black Sabbath. Я не думаю, что они вычёркивают друг друга. Ты понимал тогда, что и сам смог бы делать музыку? Когда ты это понял? Мой двоюродный брат Мика заметил, что я увлекаюсь музыкой, и подарил мне старую гитару Ibanez. Он настроил её для меня, а потом у неё лопнула струна, и я решил, что всё, гитара сломалась. Я не понял, что просто надо поменять струну. Мы тогда как раз только что посмотрели видео Kiss где Пол Стэнли разбивает гитару после гига, и подумали, что это часть рок-н-ролла. Так что мы пошли на улицу и разбили гитару. Мне до сих пор жалко этой гитары, но это один из моих первых рок-поступков. Это, кажется, был Рождественский день, и по телику крутили какое-то поп-шоу, и там была Riddle Ника Кершоу, и я так громко подпевал, что разбудил свою мать, и она сказала мне, что заткнулся б уже. Это был первый раз, когда я пел и чувствовал, что музыка гипнотизирует меня и и так захватывает, что это даже стало беспокоить мою мать. Потом в третьем классе я стал посещать уроки музыки и начал играть на бас-гитаре, потому что Джин Симмонс и Стив Харрис были такие крутые. Какое-то время я ходил ещё и в художественную школу, но на это просто не хватало времени. Интересно, что в Финляндии мало кто прельщается карьерой музыканта, детей просто не поощряют всерьёз заниматься музыкой. Потому что первые 100 гигов оплачиваются разве что тёплым рукопожатием и тёплым пивом. Сложно сказать, когда это становится так называемой работой. Для меня, может, ещё и не стало. Хотя это для меня очень важно, здорово делать музыку, ты просто чувствуешь себя от этого лучше. Особенно это полезно для интровертного финна типа меня - отличный способ выражать свои эмоции и не быть при этом пойманным. Типа эксгибиционизма в лесах Оулункюля, только в звуковой форме. Так ты начал играть со своими друзьями и, наверно, думать, что вдруг из этого выйдёт что-то стоящее. В каком возрасте ты понял, что это может стать чем-то значимым? Это было связано с поступлением Линде в Огели и было довольно поздно, в 1994 году. Мы окончили школу и должны были начать заниматься чем-то всерьёз, выучиться и начать взрослую жизнь. Мы оба понимали, что музыка намного важнее всего остального, понимали, что если хочешь быть рокером, то в школе этому не научишься. Просто надо было давать концерты и записывать песни, и мы приняли это решение. Линде тогда всё ещё жил в Оулункюля, и мы сидели на его балконе, и тогда мы решили основать группу. Был летний вечер, восемь часов, и это был переломный момент в истории группы. Хотя мы и до этого играли на концертах. Миже какое-то время играл на свадьбах, а я был басистом и ударником в очень многих группах, но в этом было больше любительского. В средней школе я играл в группе Eloveena Boys, и мы играли на школьных дискотеках каверы на U2 и Wonderful Tonight Эрика Клэптона. Тогда я впервые заметил, что девушкам нравятся вокалисты, и мне в какой-то степени хотелось тогда быть в центре внимания. Или оставаться незамеченным, потому что я был басист. Это было интересное явление. И ещё, пожалуй, всплеск адреналина. Ты стараешься, репетируешь, а потом видишь в зале человеческие улыбки. Это само по себе большая награда. Так вы сидели на балконе и решили начать что-то серьёзное. Вы уже тогда решили, кого пригласите в группу и как её назовёте? До тех пор у нас с Миже и Тарвоненом была группа His Infernal Magesty. У нас было такое сильное трио, и я играл на шестиструнной бас-гитаре. Это была первая группа, для которой я писал песни, и мы репетировали в гараже Мижиной мамы в Туусуле. Мы отыграли гиг на семифинале в канун Нового 92-ого года. В ту ночь в Тавастии играли Kyyria – забавный факт, потому что в Kyyria играл тогда Гас. Мир тесен. Эта группа распалась, когда Миже пошёл в армию. Я был огорчён, потому что не хотел жить обычной жизнью, и поэтому решил воскресить с Линде эту идею, хотя начал её с Миже. А потом Миже вернулся из армии с видом такого солдата а-ля Ван Дамм и мы позвали его присоединяться. Изначально басистом HIM должен был быть я. Мы просто взяли то же самое имя, не знаю почему. Нужно же придумать имя для группы, а вообще имена дерьмовая штука. Sielun Veljet неплохое имя, и Led Zeppelin, но других таких же не так уж много. Kiss вполне ничего, да и Tik Tak тоже. Просто нужно как-то называться, а найти название трудно, потому что просто не знаешь, как изменится музыка и как изменится жизнь. Одним из первых вариантов стало название Black Earth, потому что Black Sabbath сначала назывались Earth, а это было сочетание двух их имён, потому что мы были огромными фанатами Black Sabbath. Но мы решили, что это очень уж мрачно и тру-готично. Мы хотели что-то попроще. Была дэт-металл группа Deicide, их вокалист Глен Бентон выжег перевёрнутый крест себе на лбу. Мне нравился дэт-металл, и ещё мне нравилось регги. У Бентона была песня, где он пел: "Infernal magesty", - а потом, термин "his infernal magesty" упоминался на одной из первых страниц Satanic Bible Энтона ЛаВея. Слово H.I.M. также использовалось в регги-кругах как сокращение от His Imperial Magesty – так называли Хейла Селасси а.к.а. the Butcher of Eritrea, потому что кто-то почитал его за мессию. His Infernal Magesty стало сочетанием всего этого, и я думаю, это имя нам по-прежнему очень подходит. Нам столько всего нравится, что мы не можем ни в чём из этого по-настоящему чего-то достичь, так что мы стараемся подлить в наше музыкальное зельё от всего этого понемногу. У имени нет как таковой истории – это просто сочетание всего этого. Миже закрепил наше имя, написав его белым латексом на своём усилителе. Это был единственный усилитель, который у него был, а денег на другой не хватило бы, так что так всё и получилось. Я рекомендую этот метод каждому, кто спорит по поводу имени. Для нас это охрененно сработало. А как ты стал вокалистом? Я тогда ходил в вечернюю школу Кяпюля, но мне было там скучно учиться. Так что я много прогуливал и, когда родители были на работе, оставался дома и ставил что-то типа Ritual de lo Habitual Jane's Addiction и Angel Dust Faith no More и подпевал. Не сказал бы, что у меня был отличный голос, но мне просто нравилось это. Так что я просто начал петь. Я не думал, что достаточно хорош, чтобы быть лид-вокалистом, но мне казалось, что в любом случае можно побыть бэк-вокалистом или что-то в этом роде. Мы с Линде записали демо, где он играл на гитаре, а я пел и играл на ударных, и мы искали к нам в группу других музыкантов, но никого не могли найти. Миже вернулся из армии, и я решил, что из него получится для нас отличный басист, и я решил начать петь. У меня были густые волосы и я неплохо выглядел, так что мы решили, что из этого что-то может и выйдет. Я начал петь и это напоминало Кинга Даймонда. Я очень высоко пел фальцетом, в этом была тогдашняя фишка. А потом в моей жизни появился Питер Стил, и теперь мой вокал – что-то среднее между двумя этими крайностями, между этим визжанием и урчанием. У вас были какие-то цели в самом начале? Хотели сделать что-то, что до вас никто не делал? Фантастический вопрос. Я думаю, непросто на него ответить, потому что… О чёрт, я сейчас сказал как грёбаный политик… Нужно верить в то, что ты делаешь, но нужно осознавать, что не собираешься сделать ничего принципиально нового. Так что нужно уважать своих кумиров и ценить тот вклад, который внесли, например, Hanoi Rocks, Waltari, Stratovarius и Amorphis в распространение финской музыки, так что сделали возможным и для нас тоже прославиться за границей. Но это всё начинается с мелочей: собираешь группу, делаешь свои песни, первый раз выступаешь… И так шаг за шагом. Я не верю, что можно сказать себе – хочу то-то и то-то в следующие десять лет. Это всё маленькие успехи. Вот например: вчера мы очень хорошо поработали в студии. Мы что-то играли, и вдруг у меня в голове заиграло всё сразу. Такое редко бывает, что все в группе так хорошо друг друга знают, что можно сочинять музыку, когда играешь. Это очень здорово. Все продолжают играть, а я ору "сыграй там вот эту ноту", когда они играют. И Бартон закрепил мелодию и так оно и получилось. В такие моменты просто забываешь себя. Это вообще очень похоже на медитацию, хотя я не медитирую, и музыка – её внешняя сторона. Это магия музыки. Ты просто теряешь себя в ней и забываешь себя, и в такие моменты ничего не имеет значения. Но в то же время надо ставить себе крупные цели, просто чтобы не позволить себе слинять. Отлично, что у нас были группы типа Sielun Veljet и других, во всех смыслах настолько великих, что позволить себе это стало бы оскорблением для нашей музыкальной культуры. Нужно просто стараться как можешь, необязательно придумывать что-то принципиально новое. Ты начинал играть с людьми, которых уже давно знал. Это помогало? Я не знаю, потому что мне не с чем сравнивать. Я знаю группы, которые начинали как четыре или пять эгоистов, каждый со своими собственными целями. У них не было коллективизма, не было общей крыши над головой. В нашей группе всё получилось само собой, потому что я был единственный, кто мог постоянно быть сосредоточен на музыке, когда у нас не было денег и мои родители помогали мне с квартплатой. Я так и делал, потому что Миже работал в ведомстве парков Хельсинки, а Линде – в магазине своей матери, помогал ей продавать плетёные корзины или что-то в этом роде. Я мог сосредоточиться на, как говорится, творческой стороне. А Миже хорошо удавалось соединять колонки, и он соединял провода, и, бывало, они взрывались посреди концерта. Кто-то водил машину, кто-то был организатором - так, в общем-то, обстоит в любой фирме. У каждого своя роль, и никто не тянет на себя чужое одеяло. Есть вещи, которые всегда стоит помнить и ценить, потому нельзя купить их и нельзя заранее высчитать. Вот у тебя друзья, которых ты любишь и которые тебе дороги, и с ними же ты можешь погрузиться в музыку - и тем самым ты зарабатываешь себе на жизнь. Такое невероятное сочетание, что начинаешь верить в чудеса в этом мире. Кто был для вас поддержкой, когда вы могли потерять веру в себя? Ты говорил, что твои родители помогали, но кто ещё? Мы тусили в баре Театро, которым брат Миже помогал заправлять, там мы постоянно находили новых людей. Йоне Никула там околачивался, Тони Талева – можно сказать, предводитель финской металл-сцены. Он работал во многих музыкальных магазинах и он представлял всю рок- и металл-музыку для финской молодёжи. Ему обязано успехом столько групп, что нужно памятник ему поставить. Он помог стольким группам сдвинуться с места. Я работал в Театро лифтёром и мальчиком на побегушках, и вообще брат Миже там работал, так что наш первый гиг был именнно здесь. В среднем там было по сто человек посетителей, и мы начали организовывать там рок-ночи. Сначала никто не приходил, но потом набиралось всё больше и больше людей. И наш первый крупный концерт тоже был там, в 1994, по-моему. Jailhouse Band, теперешние Apocalyptica, первый раз играли каверы Matallica на сцене. His Infernal Magesty играли Type o Negative, ещё было много групп, которые играли, скажем, Rage Against the Machine и Danzig. Идея состояла в том, что молодые группы будут играть известные песни, это привлечёт публику, и группы получат какую-то популярность. В районе Пасхи всегда устраивали Mount of Olives a Go Go, и там мы распяли какого-то парня и сыграли Кинга Даймонда. Это было очень значимо для нас, и нужно было играть на первых концертах и проверять, как что работает. Этот клуб оказывал нам огромную поддержку. Йоне был очень важным лицом. Он был первым, кто поставил нас на радио. У меня до сих пор хранится запись, где он нас представляет. Было много людей, которые верили в нас. Это было отлично, потому что мы были молоды и нам по-прежнему надо было устраивать вечеринки. Настраивать освещение, устанавливать аппаратуру, готовиться к тому, что называется рок-шоу. Каково было выступать впервые? Паника, сомнения, причины каких-то страхов? Причины страхов… Где их нет, причин страхов? Конечно, живот крутило на первых порах, но потом мы выпивали по паре пива и всё было нормально. Гораздо хуже было в техническом плане. На следующий день мы с Миже и Линде просто ржали, как вначале у нас не было синтезатора или тюнера, так что они запирались в туалете перед гигом и настраивали гитары на слух – с переменным успехом. В те дни в Финляндии можно было поехать в тур, только когда станешь по-настоящему знаменит. Так что за те два месяца, пока мы пытались вылезти на сцену, в Театро всегда что-то происходило. Так что у нас всегда было два месяца, чтобы решить, что будем там делать, и я думал, что надеть, пока не нашёл в одном секонд-хенде классный костюм а-ля 70-е, и кого бы устроить на работу с освещением, чтобы создать подходящую атмосферу. У меня тогда был микрофон а-ля Элвис, знаете, такой старомодный, большой, и я выступал с ним, потому что такой же был у Питера Стила в видео Christian Woman. Мне казалось, он клёвый и будет выделять нас на фоне других групп – мне не приходило в голову, как ужасно он звучит. Личную поддержку мне тогда оказывал Сухо Суперстар, лидер Jimsonweed. Я репетировал с их группой пару раз и много общался с Сухо, Кама и Кинде, и Сухо научил меня быть упрямым, когда работаешь на свой собственный замысел, научил меня не сворачивать с пути. Если бы не Сухо, меня бы здесь не было. Есть какие-то последовательности событий, которые проходили более-менее параллельно, и всё это отчасти объясняет, почему мы там, где мы сейчас. У меня неважная память, но я помню основное – людей, которым я бесконечно благодарен за то, что общался с ними и за то, что они меня научили столькому, что связано с музыкой в широком смысле этого слова. Сухо подарил мне однажды пояс, потому что думал, что он неплохо подойдёт для концерта и этот пояс у меня до сих пор, и это правда был хороший пояс для концерта. Конечно, это всё мелочи, но в то же время они очень значимы. Было такое, что после первых выступлений люди приходили к тебе и говорили, что у вас большое будущее? Кто-то верил, что вы будете когда-нибудь вершить историю финской музыки? Нет, я думаю, это была вся компания Театро. Я думаю, Гас был первый. Гас был первый, кто вышёл в перёд сцены и начал трясти головой. Я думаю, первый, потому что тогда публика всегда старалась держаться от сцены подальше. Чем ближе вы могли подойти к публике, тем круче вы были. Мы были где-то за пять метров от публики. Но Гас был там впереди, и мы уважали его, потому что он был одним из лучших ударников и мы начали верить в себя больше с ним.
Надежда: V.I.P. пишет: Мне было то ли 3, то ли 4, то ли 5 лет, папа чинил машину и я засунул гвозди в выхлопную трубу. Папа включил двигатель и – чудо, что я сейчас не выгляжу как загвоздованная башка Восставшего из ада. придурочек лагерный
Надежда: V.I.P. пишет: что я побежал к маме плакать и спросить у неё совета, что делать, если я сжульничал. что-то он меня прям в какое-то сентиментальное настроение повергает своими словами V.I.P. пишет: Я всегда был послушным мальчиком в глубине души. угу... где-то очень глубоко а всё же, не совсем дословный перевод, да?
summerwine: V.I.P. пишет: потому что мы не дублируем англоязычные шоу, как, например, в Германии, а там очень мало людей хорошо говорят по-английски это о наболевшем Надежда пишет: угу... где-то очень глубоко deep deep inside
summerwine: V.I.P. пишет: Я очень дружил со своей двоюродной сестрой Пией, она была на несколько лет старше и у неё были свои записи V.I.P. пишет: Мой двоюродный брат Мика заметил, что я увлекаюсь музыкой, и подарил мне старую гитару Ibanez а кто нить помнит на каком этапе мы сплели двоюродного брата Мику с двоюродной сестрой?
Надежда: V.I.P. пишет: и Master of Puppets Metallica. Это было моё вступление в мир металла. Это было после 1985. Мастер оф Паппетс вышла в 86-м.. а я её слушала где-то в 93-м примерно, классе в 9-м. одна из моих любимых пластинок была эх, воспоминания... V.I.P. пишет: и подарил мне старую гитару Ibanez как у Вая V.I.P. пишет: а потом у неё лопнула струна, и я решил, что всё, гитара сломалась.
Надежда: а шапка темы всё разрастается и разрастается я добавила последний вопрос в последнюю главу в переводе ВИП и начала складывать перевод англоязычного транскрипта под вторым катом. V.I.P.
Soulu: V.I.P. пишет: попугай Яллу, который, к сожалению, умер через какое-то время Ну что ж у него все животинки мрут и мрут V.I.P. пишет: и я так громко подпевал, что разбудил свою мать Мелкое, поющее Вало. Идиличная картина.V.I.P. пишет: предметам у меня были неплохие оценки, кроме шведского. Национальная неприязнь? Сам же говорит что язык учит на ощущениях и ритме.
Beautiful: Надежда пишет: шапка темы всё разрастается и разрастается я добавила последний вопрос в последнюю главу в переводе ВИП и начала складывать перевод англоязычного транскрипта под вторым катом. to estj perevod s finskogo gotov uzhe?
V.I.P.: summerwine пишет: а кто нить помнит на каком этапе мы сплели двоюродного брата Мику с двоюродной сестрой? Вало просто сказал "тоже кузен/кузина" (taas serkkuni), я думала это был тот же самый/та же самая, а оказалось имелось в виду ещё один. я просто слово Пия не услышала. Beautiful пишет: to estj perevod s finskogo gotov uzhe? это мы вам на затравку))
Надежда: Beautiful пишет: to estj perevod s finskogo gotov uzhe? а ты думаешь, чем мы всё это время занимались?
V.I.P.: всё, я всю первую часть перевела, ждём английский перевод дальше.
Надежда: V.I.P. пишет: всё, я всю первую часть перевела, ждём английский перевод дальше. йоу я добавила в "шапку"
La Murka: Soulu пишет: .I.P. пишет: цитата: попугай Яллу, который, к сожалению, умер через какое-то время Ну что ж у него все животинки мрут и мрут a ja iz anglijskogo texta poniala ne kak через какое-то время, a kak "nedavno" a vashe, devchionki, vy bolshyje molodcy!
Надежда: La Murka пишет: a ja iz anglijskogo texta poniala ne kak через какое-то время, a kak "nedavno" попугай этот помер "хетки ситтен"
V.I.P.: Надежда пишет: "хетки ситтен" блин, да, недавно. я дебил Надь, можешь иправить в шапке "умер через какое-то время" на "совсем недавно умер".
Надежда: V.I.P. пишет: блин, да, недавно. я дебил Надь, можешь иправить в шапке "умер через какое-то время" на "совсем недавно умер". хмм.. я это вообще-то перевела как "вскоре". это и логично по контексту: мы переехали в Оулункюля... бла-бла.. жили в квартире, у нас были собака и попугай, который вскоре погиб. "Недавно".. вы хотите сказать, что попугай прожил 30 с лишним лет?
V.I.P.: Надежда пишет: вы хотите сказать, что попугай прожил 30 с лишним лет? попугаи вообще долго живут, да. и sitten это то же что и ago.
Soulu: Спасибо всем большое ,кто провернул эту гигантскую работу. Сижу - зарылась и читаю. Счастья по уши и выше.
Надежда: н-да... говорю, что в итоге из нас троих недебилом оказался только Мурыч
Vivien Lee: Надежда ты права!
Надежда: Vivien Lee пишет: Надежда ты права! да вот выходит, что нет или ты относительно того, что недибил - только Мурыч?
Vivien Lee: Надежда пишет: да вот выходит, что нет может попугаев было несколько?Потому что про попугая рассказывалось давно...И именно так,как ты считаешь.
Надежда: Vivien Lee пишет: Потому что про попугая рассказывалось давно... когда это?
La Murka: Надежда пишет: говорю, что в итоге из нас троих недебилом оказался только Мурыч eto eshio ne fakt ja by bolshe poverila vashemu perevodu s finskogo.
Vivien Lee: Надежда пишет: когда это? много лет назад,уточнить никак.
V.I.P.: Vivien Lee , послушай, в одном из следующих вопросов Вало говорит про Jailhouse band и уточняет - теперешняя Апокалиптика. Это же не значит, что Апокалиптика уже не играют? Я просто не знаю, как у тебя с финским, но hetki sitten - это вообще такое же клише как a little while ago. La Murka пишет: xotia, moj finsko-agglijskij slovar perevodit hetki sitten na anglijskij imenno tak, kak ja poniala eto na russkom Да всё правильно, Мурыч, ты права и англ. перевод прав, это я безухий дебил.
Vivien Lee: V.I.P. пишет: это вообще такое же клише как дело не в языке,а в факте интервью раннего,которое помню. Ну считайте,что попугаев было несколько,я это тоже допускаю.
V.I.P.: Vivien Lee пишет: дело не в языке,а в факте интервью раннего,которое помню. а, в этом плане... да не, не, значит просто у него попугаев как кузенов, вот))
Надежда: V.I.P. пишет: у него попугаев как кузенов
Надежда: Я работал в Театро лифтёром и мальчиком на побегушках интересная подробность, кстати. Представляю себе
Soulu: Надежда пишет: А потом Миже вернулся из армии с видом такого солдата а-ля Ван Дамм Брутальный наш, долго он потом из этого образа не вылазил.
summerwine: Надежда пишет: еперь мой вокал – что-то среднее между двумя этими крайностями, между этим визжанием и урчанием. ну ты сказал
Надежда: и теперь мой вокал – что-то среднее между двумя этими крайностями, между этим визжанием и урчанием. ойййй.... прям моё слово использует для определения своего вокала: "урчание" даже захотелось немедленно послушать
summerwine: Надежда пишет: ойййй.... прям моё слово использует для определения своего вокала: я тож об этом подумала , так мило урчааааание
Амалия: Это вообще очень похоже на медитацию, хотя я не медитирую, и музыка – её внешняя сторона. Это магия музыки. Ты просто теряешь себя в ней и забываешь себя, и в такие моменты ничего не имеет значения.
Надежда: summerwine пишет: я тож об этом подумала , так мило урчааааание хотя я обычно использую более развёрнутое определение: урчащее рычание Ты просто теряешь себя в ней и забываешь себя, и в такие моменты ничего не имеет значения. вот уж точнее не скажешь..
V.I.P.: Надежда пишет: вот уж точнее не скажешь.. да уж, то же самое любой может сказать... и больше всего и бесит и подкупает, что он, кажется, вполне искренне верит в то, что говорит.
Надежда: V.I.P. пишет: да уж, то же самое любой может сказать не скажи.. есть люди, которым не дано чувствовать музыку... V.I.P. пишет: больше всего и бесит и подкупает почему бесит? V.I.P. пишет: вполне искренне верит в то, что говорит. вот уж чему, а его словам об отношениях с музыкой я верю безоговорочно
V.I.P.: Надежда пишет: не скажи.. есть люди, которым не дано чувствовать музыку... почему бесит? да в том-то и дело, что не обязательно чувствовать музыку, чтобы такое сказать. "забываешь себя". "больше ничего не имеет значения"... ну клише же. просто по нему слышно, что он даже не подозревает, насколько банально это может звучать. просто веришь в эту белиберду, потому что слышно по нему, что он в это верит. может, потому что он что-то типа Кумира.
Надежда: V.I.P. пишет: что не обязательно чувствовать музыку, чтобы такое сказать. "забываешь себя". не, не согласна
V.I.P.: Надежда пишет: не, не согласна блин, я сотни раз это слышала от всяких придурков! я имею в виду то, что Вало сказал...
Надежда: однако, у ВВ получился какой-то год воспоминаний... сначала то большое ивью в Румбе, теперь это.. столько интересных подробностей всплыло
olga2188: Я со своей обычной стремительностью хочу спросить - титаническая работа по финскому переводу is done? И с инглиша на какой стадии?
Надежда: olga2188 пишет: Я со своей обычной стремительностью буквально финской с финниша - полностью с инглиша - тоже полностью. но там только первая часть. второй и третьей ещё не было
olga2188: Надежда пишет: буквально финской как я ждала, что ты это скажешь! Надежда пишет: с финниша - полностью с инглиша - тоже полностью. но там только первая часть. второй и третьей ещё не было спасиба Все хочу сказать - очень радует, что твой финский все прогрессирует и прогрессирует, молодчинка!
Надежда: olga2188 пишет: что твой финский все прогрессирует и прогрессирует спасиб , но мне ещё учицца, учицца и ещё раз учицца...
summerwine: Надежда пишет: учицца и ещё раз учицца... харэ корчить рожицы ученье - свет ( он же Вало ) сама напросилась терь учись до конца
Надежда: summerwine пишет: терь учись до конца а я разве сопротивляюсь вперёд, к свету!
summerwine: Надежда пишет: а я разве сопротивляюсь ну, иногда пытаешься
Надежда: Слууушайте Я вот что вспомнила вот по этому поводу: До тех пор у нас с Миже и Тарвоненом была группа His Infernal Magesty. У нас было такое сильное трио, и я играл на шестиструнной бас-гитаре. Это была первая группа, для которой я писал песни, и мы репетировали в гараже Мижиной мамы в Туусуле. Мы отыграли гиг в Семифинале в канун Нового 92-ого года. и ещё Сухо Суперстар, театро и бла-бла.. То-то меня не покидало ощущение, что я и раньше слышала эти слова Я ж где-то ещё весной, наверное, читала в Хельсинки Саномат статейку про то, как разные музыкальные боссы в своё время "прошли мимо своего счастья". http://www.hs.fi/artikkeli/Ei+meid%C3%A4n+levy-yhti%C3%B6%C3%B6n/1135244884982 нам интересен вот этот отрывочек: Ville Valo? Huh, mikä jätkä. Kari Hynninen, omistaja, KHY Suomen Musiikki Oy "Elettiin 90-luvun puoltaväliä, ja mulla oli tallissani Suho Super-starin bändi Jimsonweed. Suho pyysi kerran Semifinaliin katsomaan kaverinsa bändiä. Se oli Ville Valon His Infernal Majesty. Villellä oli lammasturkki, ja se soitti bassoa. Jonkin ajan kuluttua näin sen vielä Teatrossa uudestaan. Silloin sillä oli puku päällä, kumikäsineet ja se joi punkkua ja poltti koko ajan röökiä lavalla. Vaimo sanoi, että huh, mikä jätkä. Tuumasin, että mullahan on jo Jimsonweed, en voi ottaa kahta samanlaista bändiä. Jonkun stoorin mukaan mä sitten veinkin ne BMG:lle." Вилле Вало? Ух, какой чувак! Кари Хюннинен, владелец «KHY Suomen Musiikki Oy» Была середина 90-х, и у меня в гараже была банда Сухо Суперстара «Jimsonweed». Сухо пригласил однажды в Семифинал посмотреть команду его друга. Это была Вилле Валовская «His Infernal Majesty». На Вилле была овечья шуба, и он играл на басу. Какое-то время спустя я видел их ещё раз в Театро. В тот раз он был одет в костюм, резиновые перчатки (после работы лифтёром и мальчиком на побегушках переодеться не успел, ага ), пил пункку (я не знаю, что это, но подозреваю, что связано с красным вином ) и жёг сигареты всё время, пока был на сцене. Жена сказала: «Ух, какой чувак!» Я подумал, что у меня же уже есть Jimsonweed, я не могу взять вторую такую же группу. С каким-то (я не знаю, что такое "стоори") я потом отвёл их на BMG.
summerwine: Надежда пишет: В тот раз он был одет в костюм, резиновые перчатки стилист мля Надежда пишет: На Вилле была овечья шуба, и он играл на басу а птом убедил Мижика быть в таком образе
123: Надежда пишет: В тот раз он был одет в костюм, резиновые перчатки ой, какие страшно-порнографические у мя врзникли мысли после этого Надежда пишет: лифтёром и мальчиком на побегушках а этим профессиям терь резиновые перчатки для работы требуются? о как! век живи - век учись
Надежда: 123 пишет: мальчиком на побегушках 123 пишет: а этим профессиям терь резиновые перчатки для работы требуются ну, мало ли.. полы мыл где.. в том же лифте
Sacrament: А до этого ивью, никто из фанатов не знал, что он ещё и лифтёром работал?
Надежда: Sacrament пишет: А до этого ивью, никто из фанатов не знал, что он ещё и лифтёром работал? не знаю, как на счёт "никто", но лично я не знала.. А может, просто забыла
Sacrament: Надежда пишет: не знаю, как на счёт "никто", но лично я не знала.. А может, просто забыла Но вроде он никогда не говорил об этом.
Sacrament: Translation interview part 2 Ville: You were talking about whether people would come up to us to say that there was something special in what we did and whether we started to think like that ourselves. Well, it’s still not really like that because we have always known that’s there’s something special in it because it’s meaningful to us. We like doing it. But every time you get a victory under your belt, you’re already thinking about the next one. You never bask in the sunshine; instead you think about the rainy day and the next challenge. If a show went great, it was over right away, and at two o’clock in the morning we would sit down and think about our next move. I think that’s the only way to get ahead. You don’t spend much energy thinking that this is it. That has never been an option for our band because everything can be over in a second. In the music world, nothing can be too big; you can always sell more records. It’s interesting because nothing is enough. Of course every musician wants to make that one song – let’s take John Denver’s Annie’s Song for example – one song that is so meaningful that it just touches such a multitude of people. Nowadays when people are put in a million different categories and there are a million different ideologies, it’s more difficult to make a song that would touch the whole world without being as phony as a band like Coldplay that has very little edge as nicely as they do play. But they’re missing a little spice, a little kick… What on earth am I blathering about here?! I must have had some really grand idea, but I just completely lost my train of thought. Question: Let’s talk about your first demo. What kind of situation was it and how did you manage to get a record deal with a cover? Ville: Well, it wasn’t just a cover. If I’m correct, what happened was that we made three demos and after the second one I had a lot of talks with a record label, but something came up—we weren’t good enough or we weren’t metal enough… Anyway, the stars weren’t aligned right, and it didn’t work out. So we did another demo that was a little more accessible with Hiili Hiilesmaa who did a lot of demos back then at the Munkkiniemi youth center. That’s how we met Hiili who we have worked with on a couple of albums later on. We did the demo with Wicked Game on it, and the next bit ties to everything I told you before. We did the demo, and because Jimsonweed was signed on Kari Hynninen’s label Zen Garden, Suho introduced me to Hynninen, and we went to his place to watch sci-fi movies and eat ice cream. I managed to almost accidentally give the demo to Hynninen who gave it directly to Asko Kallonen, so that it didn’t have to sit in the same piles as other bands’ demos. Asko Kallonen heard our version of Wicked Game, and since it was a familiar song and our version was a bit different, he assumed that this band was different and interesting. So he called me one day when I was taking a bath in my apartment on Pietarinkatu. Back then I had a landline, so when the phone rang, I got out of the bath dripping water all over the place. It was Asko, and for a moment I assumed that it was a prank call or something. Back then Asko was known only perhaps in the music industry, he wasn’t the star he is now [also Asko Kallonen became famous as a judge on the Finnish Idol]. He called, and we made an appointment. I remember we had a rehearsal that day. It was a beautiful spring day, and it was a magical moment that someone had called me and told me that he would like us to record something for them. Asko took a chance with us, and then we went and recorded our EP – the blue one with my mom’s face on it that you can’t really get anywhere anymore. We made it with Hiili, and slowly things started going forward. It’s interesting because I had hung out with Suho so much, and then Suho introduced me to Hynninen. This is a version that I think is pretty logical, and it could be what actually happened. Question: So you got to meet Asko and started to work together. How did it feel when the wheels finally started to turn and there was someone who believed in you? Ville: Well, let’s say that I had read so many rock biographies that I assumed everyone was trying to take advantage of us all the time. We were damn careful with all the contracts right from the beginning until many years later when Seppo Vesterinen came and saved us. We had a few people who helped us by reading the contracts and suggesting what we should do about this and that. We were really careful because there’s a record label who invests money in you and you have to like “come up with the goods”: you have to show that you are good and trustworthy and that you do good work. There was a lot of pressure, but on the other hand we just tried to pick the best songs and go record them. Asko was really good to us because he’s an old-school a & r executive who believes in letting a band grow. Anssi Kela is a good example. He was always one of Asko’s favorites, and it took years and years before he found success with the Nummela album. It’s rare especially these days when they try to squeeze everything out of an artist as soon as possible, which makes sense because you make money fast that way and then you can move on to the next artist. But Asko had a long-term vision for the artists he worked with, and he helped us so that we had the freedom to try things out. So they played Wicked Game on the radio a little bit, and it was a really good introduction to our music. Then the EP came out, and we told everyone’s mother to go buy five copies. I guess that’s where they all are. I suspect that all the copies that are on eBay are the ones our mothers bought. That’s how our mamas are making money. Then we met Tiina Vuorinen from Welldone [Agency & Promotion], and slowly we started to get real gigs that you actually got paid for or at least got gas money, and we got to play outside of Helsinki too. Those are a little obscure times, I don’t remember them well. They involve the whole Teatro scene and a lot of gigs and the record coming out. But our orchestra has always been one step ahead, so we were always rehearsing for the record, and at the same time I was listening to October Rust and One Second by Paradise Lost. It was a revolutionary album that was ahead of its time, meaning that it combined a kind of gothic synthpop with heavy guitars. We had parties at Teatro where we danced to these songs and drank a lot of booze. Whatever Tony [Taleva] played, that was the thing, and we sucked influences form it unconsciously or consciously and then worked on them. We were rehearsing all the time, and that’s how the first album came to be. When Love and Death Embrace was one of the last songs I made for the album, and it was the first time I realized that you can be bare and direct and sensitive without losing the strength and that sensitivity can actually be strong. The world of heavy metal is so weird. It’s so Tom of Finland, so uber-masculine in many ways, and then it’s not. Life isn’t just “balls to the wall” all the time. Good life is, but unfortunately it doesn’t always work out that way. Question: It’s interesting that you can talk about the world of metal or rock as something that you are a part of, but you can also look at it from the outside. Are you a part of it because of the music, so that if you weren’t making music, you would belong to another genre? Have you grown into it? Ville: Let’s say that when puberty hit, I had the pleasure and honor to meet a lot of people who were very intensely into music but all liked different genres. If you are friends with someone, you don’t give a fuck if your friend likes Madonna, or is a boy and likes boys, or likes red meat. It doesn’t mean that you have to like boys, or eat meat, or like Madonna. You can just enjoy their company. I used to have dreadlocks, and I was a street musician, I played djembe. I have also played jazz and stuff like that and sang in a grindcore band that played Carcass covers. I played drums in a punk band and almost died. We were playing a gig and our singer fell on the light rack, and it dropped on the drums like five centimeters from my head. I’ve done a lot of different things, and that’s why our band is the way it is because I have never found the right combination that would include all the sensitivity and strength at the same time. That’s why it isn’t possible for us to be in just one genre. That’s clear if you take a look at the contents of my iPod. I don’t think Goldfrappe’s A & E is any worse than Cradle of Filth’s Gilded Cunt. Let’s say that the message and the feeling are pretty different, but there are moods that they both fit. Question: People got interested in you right away. And the same thing happened abroad as soon as your record came out there. What is your secret? Is it what you said about moving between genres and still being credible? Ville: You have to remember that we are the only band in the world that has played an acoustic gig with full black metal masks on. And we were being serious. Let’s say that we were testing our limits a little bit. Not consciously, but nothing good came out of it. Speaking about our success abroad, we have sitting next to the wall there the person who is responsible for that, that is Silke Yli-Sirniö who was back then married to Sami Yli-Sirniö from Waltari. Silke happened to be in Finland when we played a New Year’s Eve gig in Lepakko, and Sami and Silke came to celebrate the New Year there. She heard the band and fell in love with it, and we gave her all the tapes and the EP. Silke worked for a German record label then, and she took our tapes there and sang our praises. So the German record label people flew here to see the first gig we played at Tavastia. That was also the first gig that Seppo Vesterinen saw because we were starting to need help with the legal stuff, we needed someone who could actually help us with the paperwork because there were piles of papers that we understood nothing of. What were our rights as musicians? Did we have to give up the rights to our songs and the actual tapes to someone else for all eternity or could we negotiate about things? The tapes are still very important to me. If I have recorded an album, it’s really important to me that I have at least copies of the original tapes. I don’t know why—I’m just bad at letting go of things. So basically the same way I got the demo through Suho to Hynninen who gave it Asko, Sami brought Silke to see the gig, and we gave her the tapes. We didn’t think about anything then. It was just “wow, thank you so fucking much”. She was the first foreigner who had said that we were good. And then a few months passed, we were playing at Tavastia, and we had a real light show and everything, and the executives from the record company were there, and they wanted to license our music in Germany. And then we went there. Greatest Lovesongs Vol. 666 came out in Finland in 1997, and a year late, in the fall of 1998, it came out in Germany, and we played our first tour there. It was at that time when Antto Melasniemi quit the band and concentrated in his successful career as a chef. It’s so cool that the big things that affect your life so much happen because of such little things. That a wonderful lady like Silke, who has tirelessly helped us for so many years and pushed us forward all the time, happened to see that one gig. You don’t have to have a famous manager first or something. That’s why I love our band: everything happens kind of against the rules. Everything has happened through people, and 90 % of it has also happened through friendships. We have made good friends, and we have worked together with them, and when you think of it like that, Silke is kind of like part of the band in the same way that Seppo Vesterinen is part of the band. You can say that we make the music and we are the ones that play on stage, but what we are to people – the whole HIM thing – that includes for example everyone who works here in the office. Because without Tara we wouldn’t be doing this interview. I think that’s interesting and makes this whole career and this whole lifestyle really interesting. All the people you meet, you never know. Bam Margera is a good example if you want to talk about things like that. There’s some random skater who is in some Jackass show that hadn’t come out in Europe yet, some MTV show where guys do stupid stuff. He flies from Philadelphia to London with his own money to see our gig and comes knocking on the backstage door and says that I’m Bam. And we’re like okay, now fuck off. We didn’t know who he was and it didn’t make any difference. We asked him to drink a few beers with us, and suddenly he started talking about us, getting the same tattoos I have, promoting our band in the US, and putting our music on his own tv show. That way Linde’s project Daniel Lioneye and their song The King of Rock’n Roll became the theme music for Bam’s show Viva La Bam, and as far as I know it’s the Finnish song that’s been played the most times abroad ever. Go, Mikko Lindström! These are all coincidences, but I guess it helps that you have good manners. Question: Of course you are pretty interesting people. You have a magnetism that appeals to people all over. People go crazy over you in Finland and abroad. What is your secret? [after a long silence] This is one of the easy questions, I know. Ville: Let’s say that… How can you say it… Okay, you can think of it in one of two ways. You can think that there are some higher powers involved and we are just puppets, but on the other hand, we are really straightforward and unforgiving and honest in our perverseness, and we have never tried to pretend that we are something that we are not. We are what we are, take it or leave it and fuck you [literally: smell shit]. The wind is blowing from here. Maybe that honesty is what’s essential. None of us has started to play for money or cars or chicks or materialistic reasons but because it makes us feel good when we are feeling bad. I always find a warm home in a song when it’s raining outside symbolically as well, and maybe that shows. I hope so. This is one of those things that if it’s higher math, I don’t want to study that far because I don’t want to take away the magic in what we do. I mean this band wouldn’t exist without me, but it also wouldn’t exist without Mige. This band wouldn’t be where it is now without Silke or without Seppo. There are many factors that are as important as the songs. Understanding that helps. I mean, Bill Gates wouldn’t be Bill Gates without a few assistants who have helped him along the way. Nothing comes from just one person—it’s all about working together and appreciating people who are good at what they do. Question: Your success has reached incredible proportions. You have sold an unbelievable amount of records abroad compared to what you have sold in Finland. Still Finland has always remained your home, even though you have gotten almost more success abroad than in Finland. What makes you return to Finland? Ville: The reason why we live here is that people have their wives and kids and parents here and this is our home country. The reason why we have played few gigs here recently is just that the world is such a big place, and we have to go where the iron is hot. Of course since we’ve already played all around Finland, it’s interesting for us to go play in San Francisco for example. Let’s say that out of the Finnish bands who sing in English, we are perhaps the most Finnish. Maybe that’s why we are respected. We don’t sell as many records as Nightwish. Nightwish is damn good at what they do: the pompous, theatrical metal with heavy soundtrack influences. They do it fantastically, but it’s much more Walt Disney than Timo K. Mukka. We are a lot more unpolished, we are ugly and beautiful at the same time, and I think that appeals to Finns. Question: But considering what you just said, it’s interesting that you have conquered for example the US which is considered a very different country from Finland and often symbolizes something totally different from what Finns as personalities or characters represent. How did you do that? Ville: In America, you just have to remember not to show your teeth when you smile unless you have like really white veneers. There the things started through Bam. He talked to his friends, and the word spread in the skate scene. Because I believe that Americans love to find their own bands, it often happens – like it used to in Europe – that when a band becomes mainstream, they start to suck because they aren’t your little secret anymore. Let’s say that in Finnish popular music, men have never been afraid to say that they hurt and they feel bad too, they are sensitive and not perfect, whereas in America it’s the chicks that whine in the popular culture. Maybe in bedrooms too, I can’t be sure about that. I think admitting we are sensitive is part of our appeal to them because a lot of things are based in materialism there, and it’s a relatively new country with a mixed cultural heritage. There are so many different kinds of people there. There’s something for everybody. You have to remember though that there are like a billion people living there, so we haven’t sold that many albums compared to the size of the population. It’s an ongoing process to find a way to offer something new in those McDonald’s wrappers. They think they’re getting something familiar, but instead they get a kick at the back of their heads. The idea is to use familiar metaphors but in unfamiliar contexts. That way maybe their brain snaps into a new position, and you make them maybe like something not so usual. But it’s the same thing with England. England is a very difficult country. When we were liked in Germany, we did a big tour there and made a little money. We spent all that money so that we could go on tour in England at our own expense, not breaking even but losing a lot of money. The record company didn’t want us there, but we went there because we wanted to play in Birmingham because Black Sabbath is from there. We wanted to play in particular places because we thought it would be good for our mental well-being. We have done a lot of that kind of things. Like some tours in America when we just went to play at Roxy and Whiskey a Go Go. It’s pretty cool to think you’re playing on the same stage as Jim Morrison if you can’t find any other positive things about that particular day. But what I think is interesting in our band and in a lot of other Finnish bands – which is why I believe they will be around for a long time – is that it’s difficult to find an instant success story in Finland. First you show what you can do in Finland and Scandinavia, then maybe in Europe, hopefully in England, and then maybe in America. In a way you have to start all over all the time. We played for 8000 people at a sold-out arena in Germany and the next week for 150 people in a pub in England, and it a) keeps your feet on the ground and b) reminds you why you do it. And then when we got a little success in England, we went to America and played for 200 people once again. It takes a lot of time, but it’s a lot of fun, plus you see the fruits of your labor right in front of you. Question: What’s most important to you as an artist and to all of you as a band? Is it selling records, doing gigs, traveling, being in Finland? Is it selling gold or platinum? Ville: I’m tempted to imitate Matti Nykänen and say it’s pussy. What’s most important? [long pause] I don’t actually know. A gold record is an indication that the record company has managed to promote your work so that even people you wouldn’t think would buy it, do buy it. That’s a whole different thing. And so are the gigs. All the guys in the band like different things. I like the phase we are in now, that is making the new record. We smell like shit at our rehearsal place and laugh and tease each other and drink coffee and eat buns. And something comes out of that. Someone bangs something and someone beats the keys on the keyboard and suddenly it sounds like a song. Creating is the most fun. It’s so incredible how it starts from such a small thing and how big it can become. If you think about Neil Young’s Heart of Gold, for example: he has played that song alone on an acoustic guitar somewhere and thought that it is probably pretty good, and then through the radio and everything else, that song has become a significant part of my life and changed my life and made me happy when I’m sad and a little melancholic at other times. That’s the power of music. Not that I want to influence anyone on purpose, but if you can give that kind of an experience to someone, that’s fantastic. Question: Are these the kinds of things that you dream of for the future and what you want to accomplish as a band? Of course you have already caused the kind of visions that you where just talking about with your music and your songs. There must be hundreds of thousands of people who can say the same for your songs, but… Ville: We don’t know that for certain, and that’s why we don’t believe it, and that’s why we have to keep going… Question: Oh c’mon now… So what happens now? Where are you searching for your future kicks? Ville: [long pause] Well, I’ve made songs for like the past four years that we are rehearsing now, and I’ve spent every last bit of energy in making music and not sitting in a pub, and that has been a bit of a change for me in my attitude towards the new music. We had a damn good rehearsal yesterday and we were supposed to have one today, but Burton has fever. My dream is that we get to make a record that’s really good and that’s it. When the record is done, it’s out of our hands. Let’s say that a lot of good records were forgotten when the airplanes hit the Twin Towers, meaning that what happens in the world also affects how music is received, so there are a lot of things that don’t depend on us. When our music is on a cd or available as an mp3, it’s out of our hands, and all we can do is play those songs live. Let’s just hope that some of the songs mean so much to someone that he or she wants us to play in that city and tells enough friends that we have to get this band to play here that we do have to go play there, and that way we get to visit a new place. I don’t know if that made sense… It would be nice to go play in South America. We have already been to Mexico. And we have only been to Japan once, so it would be nice to go back there. We’re just trying to find our path to happiness through work, as boring as that sounds.
V.I.P.: Sacrament, иуууухуууу Сакраментушек, кииитос пошла переводить, завтра скину. Так речь была о том, говорил ли нам кто-то, что мы особенные, или, может, мы сами так о себе думали. Ну, всё-таки это не совсем так, потому что мы считали, что делаем что-то особенное, потому что это всегда было значимо для нас. Нам нравится заниматься этим. Но каждый раз, когда загребаешь очередную победу, уже заранее думаешь о следующей. Ты никогда не греешься на солнышке – ты заранее думаешь о дожде, о следующем вызове. Если выступление проходило на отлично, мы часто садились в два часа ночи и думали, какой будет наш следующий шаг. Я думаю, это единственный путь продвигаться вперёд. На это не уходит много энергии, если осознаёшь это. У нашей группы никогда не было выбора, потому что всё могло кончиться в любой момент. В мире музыки вообще ничего не может быть слишком крупным – всегда можно продать больше пластинок. Это интересно, потому что ничего не бывает достаточно. Конечно, все хотят записать какую-нибудь одну песню – песню типа "Annie's Song" Джона Денвера – одну песню, которая настолько значима для такого множества людей. Сейчас, когда все делятся на категории и есть миллионы идеологий, гораздо сложнее написать песню, которая тронула бы весь мир, не будучи при этом фоновой музыкой типа Coldplay, у которых очень мало остроты, когда они играют. Но им не хватает какого-то перца, какой-то силы. Да что вообще за бред я тут несу?! У меня была какая-то мега-идея, но я совсем забыл, что хотел сказать. Давай поговорим о вашем первом демо. Как это было и как вам удалось подписать контракт с записью кавера? Ну, это был не совсем кавер. На самом деле мы сделали три демо-записи, если я не ошибаюсь, и после второй у меня было много разговоров с рекорд-компанией, но всегда что-то мешало – может, мы не умели играть или не были достаточно metal. В любом случае, мы оставались на месте, потому что всё время что-то было не так. Так что мы записали другую, более приемлемую, демо с Хиили Хиилесмаа, который к тому времени сделал много демо-записей в доме молодёжи Мунккиниеми. Вот так мы познакомились с Хиили и с тех пор записали с ним ещё пару альбомов. У нас была демо с Wicked Game, и следующий шаг стал продолжением всего, о чём я уже говорил. Мы записали демо, и, потому что у Jimsonweed был контракт с лейблом Кари Хюннинена Zen Garden, Сухо представил меня Хюннинену и мы пошли к нему смотреть фантастику и есть мороженое. Мне почти случайно удалось передать ему демо, и он вручил её Каллонену, так что нашей записи не пришлось залёживаться в куче других. Аско Каллонен услышал нашу версию Wicked Game и, так как это была известная песня и у нас она звучала несколько по-другому, он подумал, что это, должно быть, интересная группа, непохожая на другие. Так что однажды он позвонил мне, когда я принимал ванну у себя в квартире на Пиетаринкату. У меня тогда был телефон с проводом, и, когда он зазвонил, мне пришлось выбраться из ванны и с меня капала вода по всей квартире. Это был Аско, и я сначала подумал, что это розыгрыш или что-то такое. Но тогда Аско, наверно, знали только музыканты, он не был такой звездой как сейчас. Он позвонил, и мы договорились о встрече. Помню, в тот день у нас была репетиция. Был дивный весенний день, и было волшебно, что кто-то позвонил мне и сказал, что хочет, чтобы мы что-то для них записали. Аско пошёл на риск, и мы записали для него наше ЕР – такое синее, с моей мамой на обложке, которое уже нигде нельзя достать. Мы записали его с Хиили, и всё начало потихоньку продвигаться вперёд. Интересно, что я так много общался с Сухо, а потом Сухо познакомил нас с Хюнниненом. И я думаю, это вполне логичная версия, как раз то, что должно было случиться. Значит, вы таки встретили Аско и начали совместную работу. Каково было осознать, что механизм пришёл в движение и кто-то в вас поверил? Ну, скажем, я к тому времени прочитал столько рок-биографий, что думал, что каждый попытается нас использовать. Так что мы были очень щепетильны со всеми договорами с самого начала и много лет, пока Сеппо не пришёл и не спас нас. У нас было несколько человек, которые читали нам контракты и объясняли, что мы должны делать в этом пункте и в этом. Мы были очень внимательны, потому что рекорд-компания вкладывает в тебя деньги и ты должен "come up with the goods" [вернуться с добычей]: нужно показать, что ты хорошо работаешь, на тебя можно положиться и твоя работа хороша. Было много давления, но с другой стороны мы просто пытались отбирать наилучшие песни и идти записывать их. Аско очень хорошо к нам относился – он был главный менеджер A&R старой школы и верил, что должен позволить группе расти. Хороший пример Ансси Келa. Он всегда был одним из любимцев Аско, хотя прошли годы, прежде чем он добился успеха со своим альбомом "Nummela". Это редкость, особенно сейчас, когда компания пытается выжать из музыканта всё, что можно, как можно скорее, в чём есть смысл, потому что таким образом ты быстро получаешь прибыль и можешь перейти к следующему музыканту. Но у Аско был широкий взгляд на работу с музыкантами, и он помогал нам во всём себя пробовать. Потом они несколько раз поставили Wicked Game по радио, и это стало отличной визитной карточкой для нашей музыки. Затем вышел EP, и мы сказали всем своим мамам пойти купить пять экземпляров. Так что, я полагаю, вот куда все они делись. Я подозреваю, все наши EP, которые есть на eBay, - как раз те, что купили наши матери. Вот так наши мамы делают деньги. Потом мы познакомились с Тииной Вуоринен из Welldone и начали мало помалу давать крупные концерты, от которых действительно есть денежная прибыль, ну или по крайней мере выручка, к тому же у нас появилась возможность играть за пределами Хельсинки. Это всё немножко размыто, я довольно плохо это помню. Это и сцена Театро, и множество концертов, и выход записи. Но наша группа всегда была на шаг вперёд, так что мы всегда готовились в студии к записи, а я постоянно слушал "October Rust" Питера Стила и "One Second" Paradise Lost. Это был революционный альбом - я имею в виду, первый, который сочетал в себе готик-синт-поп-звучание и тяжёлые гитары. Мы ходили на вечеринки в Театро и танцевали под эти песни и много бухали. Что бы ни играл Тони [Талева – прим. англоязычного переводчика], это была вещь, и мы подсознательно, или сознательно, впитывали все эти влияния, чтобы потом работать с ними. Мы постоянно репетировали, и так подошло время для первого альбома. "When Love and Death Embrace" была одной из последних песен, которую я написал для альбома, и я тогда впервые осознал, что можно быть обнажённым и прямым и ранимым и не переставать быть сильным при этом и эта ранимость может придавать ещё сил. Мир heavy metal'a такой странный. В нём столько от Tom of Finland, с одной стороны он такой мега-маскулинный, а с другой - нет. Жизнь – это не просто постоянные "balls to the wall" [крайности]. Она хороша, конечно, но не всегда подчиняется этим правилам. Интересно, что ты говоришь о мире рока и металла, как будто ты его часть, но тем не менее ты также смотришь на него со стороны. Ты его часть, потому что ты делаешь музыку, стало быть, если бы ты не был музыкантом, ты бы относил себя к другому жанру? Может, ты просто вжился в этот жанр? Ну, скажем, когда начался переходный возраст, мне выпала удача и честь общаться с людьми, которые очень активно вращались в мире музыки, но всем им нравились разные жанры. Если ты с кем-то дружишь, тебе плевать, что он любит Мадонну или что он парень и любит парней или что он любит красное мясо. Это не значит, что ты тоже должен любить парней или есть мясо или слушать Мадонну. Ты просто с удовольствием проводишь с ним время. У меня тогда были дреды, и я играл на джембе на улице. Ещё я играл джаз и всё в этом роде и пел в грайндкор-группе, которая играла каверы на Carcass. Я играл на ударных в панк-группе и чуть там не сдох. У нас был гиг, и вокалист упал на прожектор, и он свалился на барабаны где-то в пяти сантиметрах от моей головы. Я играл много разных жанров, и потому сейчас наша группа такая, какая есть – потому что я так и не нашёл правильной комбинации, в которой были бы вся эта нежность и сила в одно и то же время. Поэтому мы просто не можем придерживаться одного жанра. Это даже ясно по содержимому моего айпода. Я не думаю, что "A&E" Goldfrapp чем-то хуже, чем "Gilded Cunt" Cradle of Filth. Скажем, замысел, чувства совершенно разные, но бывает настроение, когда к месту и то, и другое. Ваша группа завоевала признание с самого начала. Так же случилось и за границей, когда там вышла ваша первая пластинка. В чём ваш секрет? Как вам удаётся стоять в стороне от жанров и оставаться при этом популярными? Стоит помнить, что мы единственные в мире, кто играл на акустическом концерте с блэк-металл-масками на лицах. И мы не шутили. Можно сказать, мы решили немного проверить себя на прочность. Не специально, но из этого, правда, не вышло ничего хорошего. Что до нашего успеха за границей, то как раз за этой стеной сидит человек, которому нужно сказать за это спасибо, это Силке Юли-Сирнио, которая тогда была замужем за Сами Юли-Сирнио из Waltari. Силке случилось быть в Финляндии, когда мы играли на предновогоднем гиге в Лепакко, и они с мужем решили встретить там Новый год. Она услышала группу и влюбилась в нас, и мы дали ей все свои записи. Силке тогда работала в немецкой рекорд-компании, принесла туда наши записи и начала нам петь дифирамбы. Так что люди из немецкой рекорд-компании прилетели сюда, на наш первый гиг в Тавастии. Это был также первый гиг, который увидел Сеппо Вестеринен, потому что нам начало не хватать помощи в юридическом плане - нам нужен был кто-то, чтобы помочь нам с бумагами, потому что была куча бумаг, из которых мы ничего не понимали. Какие у нас были права как у музыкантов? Нужны ли переговоры по поводу авторских прав или лучше просто передать это кому-то на веки вечные вместе со всеми записями? Сами записи по-прежнему очень важны для меня. Если я записал альбом, я обязательно должен иметь у себя, по крайней мере, копию оригинала. Не знаю почему – мне очень сложно расставаться с чем-то. Так что, грубо говоря, так же, как я передал запись через Сухо Хюннинену, который передал её Аско, Сами привёл Силке на гиг и мы дали ей записи. Тогда мы ни о чём не думали. Это было что-то типа "ого, ну, θχγεµµθε спасибо!" Она была первым иностранцем, который сказал, что мы хороши. А через несколько месяцев, когда мы играли в Тавастии, у нас было настоящее крупное шоу с освещением и прочим, и там были менеджеры из немецкой рекорд-компании, так что они захотели получить лицензию выпускать нашу музыку в Германии. И мы туда поехали. "Greatest Lovesongs vol.666" вышел в 1997 в Финляндии и на год позже, осенью – в Германии, и там мы отыграли наш первый тур. Это было в то время, когда Антто Меласниеми оставил группу и сосредоточился на своей счастливой карьере шеф-повара. Круто, что такие большие вещи, которые так меняют твою жизнь, зависят от таких мелочей. Такая замечательная женщина, как Силке, которая без устали продвигала нас столько лет и помогала нам, совершенно случайно оказалась на этом гиге. Необязательно с самого начала иметь знаменитого менеджера или что-то в этом роде. Вот почему я так люблю нашу группу – всё случается в каком-то смысле против правил. Во всё нам помогали люди, и в 90 процентах случаев нам помогали друзья. У нас за это время появилось много друзей, и мы вместе с ними работали, и когда вот так об этом думаешь, Силке становится в каком-то смысле частью группы и Сеппо Вестеринен становится частью группы. Можно сказать, мы пишем музыку и мы играем на сцене, но то, что мы есть для людей – вся группа HIM – это ещё, например, и каждый, кто работает здесь в офисе. Потому что без Тары у нас бы не было этого интервью. Я думаю, это интересно и делает интересной всю карьеру и всю жизнь. Все люди, которых встречаешь и которых никогда не узнаешь. Если уж говорить об этом, хороший пример Бэм Марджера. Какой-то непонятный скейтер из какого-то шоу "Чудаки", которое тогда ещё не крутили в Европе, какое-то шоу с МТВ, где парни маются какой-то χεφµέΰ. Он на собственные деньги прилетает из Филадельфии в Лондон на наш гиг и стучится в двери гримёрной и говорит нам, что его зовут Бэм. И всё нормально, мы и не думали сказать ему: "θτδε6υςδ ". Мы не знали, кто он, и это не играло никакой роли. Мы предложили ему выпить с нами пива, и вот он начал говорить о нас, набивать себе такие же тату, как у меня, и продвигать нас в Штатах, ставя нашу музыку в собственных передачах. Так песня "King of Rock'n'roll" проекта Daniel Lioneye Линде стала саундтреком к "Viva la Bam!", и, насколько я знаю, это финская песня, которую больше всего раз когда-либо ставили за границей. Так что вперёд, Микко Линдстрём. Есть, конечно, случайности, но я всё-таки верю, что твои хорошие манеры тебе помогут. У вас очень интересная компания. B вас есть магнетизм, который привлекает людей по всему миру. По вам сходят с ума как в Финляндии, так и за границей. В чём ваш секрет? Ну, скажем… Как бы это сказать… В общем, можно думать об этом по-разному. Можно думать, что есть какие-то высшие силы и мы просто марионетки, но с другой стороны мы очень прямолинейны и бескомпромиссны и честны в своём упрямстве, и мы никогда не притворялись никем, кроме тех, кто мы есть. Мы те, кто мы есть, и принимайте нас такими, какие мы есть, или идите μά χγύ. Что-то в этом роде. Может быть, такая честность – это самое главное. Мы начинали не ради денег или машин или женщин, не ради какой-то материальной цели, а потому, что это поднимает наше настроение, когда нам плохо. Я всегда нахожу в песне домашнее тепло, когда снаружи идёт дождь, также и в символическом смысле – может быть, это проявляется внешне. Я надеюсь на это. Это как, скажем, я не хочу изучать высшую математику, потому что не хочу лишать себя волшебства того, что мы делаем. Я имею в виду, этой группы не было бы без меня, но её не было бы и без Миже. Эта группа не была бы там, где она сейчас, без Сеппо и Силке. Есть очень много факторов, которые не зависят от нас, но которые так же важны, как и сами песни. Когда понимаешь это, это помогает. Я имею в виду, Билл Гейтс не был бы Биллом Гейтсом без пары ассистентов, которые ему помогали. Нет ничего, что полностью зависит от одного человека – всё зависит от совместной работы, когда ценишь людей, которые разбираются в своём собственном деле. Ваш успех невероятен. Вы продали огромное количество записей, если сравнить с тем, что вы продали в Финляндии. И всё-таки Финляндия остаётся для вас домом, хотя за границей вы едва ли не более успешны. Почему вы возвращаетесь в Финляндию? Мы тут живём, потому что тут живут наши жёны, дети и родители и это наш дом. Мы тут мало выступали последнее время потому, что мир необъятен и надо ехать по горячим следам. Конечно, после стольких выступлений в Финляндии гораздо интереснее поехать в Сан-Франциско, потому что это возможность увидеть что-то новое, это служит ударом под зад. Можно сказать, из всех, кто поёт по-английски, мы, наверно, наиболее финская группа. Может, потому нас уважают. Мы не продаём столько пластинок, сколько Nightwish. Nigtwish замечательны в том, что они делают: такой высокопарный, театральный металл с элементами саундтреков. Они, конечно, волшебны, но в их красоте больше от Уолт Дисней, чем от Тимо К. Мукка. Мы гораздо более неотёсанны, в нас гораздо больше от уродливой красоты, я думаю это как раз то, что привлекательно в финнах. Но, при том, что ты сейчас сказал, вы завоевали Америку, которая совершенно отличается от Финляндии и иногда символизирует что-то прямо противоположное финскому менталитету. Как вам это удалось? В Америке просто стоит помнить, что ты не должен улыбаться, если твои зубы не сверкают белизной. Вообще там всё началось с Бэма. Он говорил со своими друзьями, и его слово пошло по скейтерскому миру. Потому что, мне кажется, американцы любят открывать свои группы, так часто случается – так когда-то и в Европе случалось – что когда группа становится популярной, то она отходит в отстой, потому что они больше не твой маленький секрет. Можно сказать, в финской поп-культуре музыканты как мужчины никогда не боялись сказать, что им больно и что им плохо, они ранимы, они несовершенны, а культура Америки – это цыпочки, визжащие на сцене. Может быть, в спальне тоже, я не уверен. Я думаю, то, что мы признаёмся себе в своей ранимости, отчасти и привлекает их, потому что это относительно новая страна со смешанным культурным наследием и там очень много всего основано на материализме. И там столько совершенно разных людей, и для каждого есть что-то своё. Стоит помнить, что там где-то миллиард человек населения, так что, если сравнивать, мы продали там не так уж и много пластинок. Задача в том, чтобы предложить им что-то новое в обертке Макдоналдса. Они думают, что это что-то знакомое, а вместо этого получают подзатыльник. Смысл в том, чтобы использовать знакомые метафоры в незнакомом контексте. Так можно переключить их мозги на новую позицию, и им начнёт нравиться что-то более необычное. То же с Англией, очень сложная страна. Когда нас слушали в Германии, мы проделали там огромный тур, но это принесло мало денег. Мы всё это потратили, чтобы поехать в Англию на свои собственные средства, при этом не зарабатывая, а даже теряя много денег. Рекорд-компания не хотела, чтобы мы туда ехали, но мы поехали, потому что хотели выступить в Бирмингеме, так как оттуда Black Sabbath. Мы хотели выступить в опредёлённых местах, потому что думали, что это будет хорошо для нашего духовного состояния. Это было типично для нас. Как, например, тур по Америке с концертами в Roxy и Whiskey a Go Go. Очень клёво осознавать, что выступаешь там же, где Джим Моррисон, когда больше не можешь найти ничего позитивного за этот день. Но что, мне кажется, самое интересное в нашей группе – и во многих других группах, я потому и думаю, что они долго ещё не сойдут со сцены – что очень сложно найти в Финляндии типичную историю успеха. Сначала ты должен показать, на что способен, в Финляндии и Скандинавии, потом, может быть, в Европе, если повезёт, в Англии, и потом, возможно, в Америке. В каком-то смысле, каждый раз нужно всё начинать сначала. Мы выступали перед 8000 человек и распродали арену в Германии, а на следующей неделе – отправились в Англию играть в пабе для 150 человек. Это – а – помогает тебе оставаться на земле, - б – напоминает, зачем ты это делаешь. И потом, когда мы добились успеха в Англии, мы поехали в Америку и снова играли для 200 человек. Это занимает много времени, но это к тому же очень интересно, плюс можно сразу увидеть плоды своей работы. Что самое важное для тебя и для вашей группы как для музыкантов? Продавать записи, быть в туре, путешествовать, быть в Финляндии? Получать золото, платину? Очень хочется сказать: "ηυЗΩã", - в духе Матти Нюкянена. Что самое важное?.. Да я и сам не знаю. Золотой статус значит, что компания тебя так раскрутила, что даже люди, от которых ты и не ждал, чтобы они это купили, всё равно покупают. Это совершенно другое. То же с концертами. Каждому в группе нравится что-то своё. Мне нравится фаза, в которой мы находимся сейчас – работать над новым альбомом. От нас воняет дерьмом в студии, и мы ржём и дразним друг друга и пьём кофе и жрём булочки. И что-то во всём этом есть. Кто-то что-то пинает, кто-то бьёт по клавишам, и вдруг это начинает звучать как песня. Творчество – это самое интересное. Невероятно, с каких мелочей это начинается и во что это может вырасти. Взять хотя "Heart of Gold" Нила Янга: он сидел один и играл эту песню на акустической гитаре и решил, что она неплоха, а потом её стали крутить по радио и так далее, и она стала значительной частью моей жизни, она изменила мою жизнь, заставила меня почувствовать себя счастливо, когда мне грустно, и немножко печально в другое время. В этом вся сила музыки. Я не хочу сказать, что специально хочу повлиять на кого-то, но замечательно, когда вот так можешь поделиться своим опытом с кем-то другим. Есть ещё какие-нибудь мечты на будущее, что-то, чего вы с группой хотите достичь? Конечно, вы уже стали причиной многих озарений. о которых ты только что говорил, благодаря своей музыке и своим песням. Наверно, сотни тысяч людей могут то же самое сказать о твоих песнях, что ты сейчас сказал… Мы не можем быть в этом уверены, поэтому мы не верим этому, поэтому мы должны продолжать… Ой, перестань... Так что у вас сейчас происходит? Где вы ищете вдохновения на будущее? Ну, я писал песни, над которыми мы сейчас работаем, последние четыре года, и я тратил всю свою энергию на музыку, а не на то, чтобы просиживать в пабе, это стало в какой-то степени переменой в моем отношении к новой музыке. Вчера у нас была охренительная репетиция, должна была быть и сегодня, но у Бартона температура. Моя мечта сейчас сделать очень хорошую запись, которая хорошо бы пошла, вот и всё. Когда мы закончим работать над записью, мы отпустим её в свободное плаванье. Можно сказать, было забыто очень много пластинок, когда в Близнецов врезался самолёт, так что то, что происходит в мире, тоже очень влияет на восприятие музыки, так что есть много вещей, которые от нас не зависят. Когда наша музыка есть на CD или в mp3, она уже в свободном плаванье, а мы можем только играть эти песни вживую. Можно просто надеяться, что какие-то песни будут для кого-то так много, что он захочет, чтобы мы приехали в его город, расскажет о нас достаточному количеству друзей, так что нам действительно придётся поехать туда выступать, и так мы окажемся на новом месте. Не знаю, насколько в этом есть смысл, но... Было бы здорово поехать в тур по Южной Америке. Мы уже были в Мексике. И мы были в Японии всего раз, так что было бы здорово вернуться туда. Мы просто стараемся найти свой путь к счастью через работу, как бы скучно это ни звучало.
V.I.P.: Вало такой филантроп оказывается, когда ж это с ним случилось...
Надежда: V.I.P. пишет: У меня была какая-то мега-идея, но я совсем забыл, что хотел сказать. коллега! V.I.P. пишет: мы пошли к нему смотреть фантастику и есть мороженое. угу.. теперь это так называется? немного отличается, кстати, от показаний самого Хюненена V.I.P. пишет: Тииной Вуоринен из Welldone интересно, почему автор транскрипта пишет Вэллдон, если Вилле называет это "Лайв Нэшн"? ну да фиг с ним, не суть... V.I.P. пишет: и я тогда впервые осознал, что можно быть обнажённым и прямым и ранимым и не переставать быть сильным при этом V.I.P. пишет: Вало такой филантроп оказывается это ты к чему?
~Glum Moon~: Надежда пишет: Хюненена тьфу, прочитала "Хрюнена"
V.I.P.: Надежда пишет: это ты к чему? к тому, что впервые это заметила. по крайней мере, чтобы настолько.
Надежда: V.I.P. пишет: что впервые это заметила это понятно. я имела ввиду, с каких это валовских слов ты это взяла?
V.I.P.: Надежда пишет: я имела ввиду, с каких это валовских слов ты это взяла? а, это... то что всего мы добились через людей и 90 процентов через дружбу и этим жизнь и интересна, потому что просто начинаешь общаться с человеком, и тут на тебе, он так тебе помогает. кажется, я этого ещё не скинула.
La Murka: Кристи пишет: Че он певицу Мадонну в один ряд поставил с красным мясом? Стыдно. Сам был поклонником vidimo, razochiarovalsia posle koncerta
V.I.P.: La Murka пишет: vidimo, razochiarovalsia posle koncerta ооо, да, точно, говорил же, что не понравилось...
Надежда: Кристи пишет: Че он певицу Мадонну в один ряд поставил с красным мясом? Стыдно. Сам был поклонником. а чего это ты Мадонну защищаешь, вроде она тебе не нравится? Да, и там, в том же ряду, были ещё мальчики Так что, очень неплохой ряд, на самом деле
V.I.P.: Надежда пишет: Так что, очень неплохой ряд, на самом деле а говорят ещё. скажи мне кто твой друг...
Надежда: V.I.P. пишет: говорят ещё. скажи мне кто твой друг... эээ..????
V.I.P.: Надежда пишет: эээ..???? ну просто забавно, он про своих друзей говорит - и тут же про геев, Мадонну, красное мясо. "неплохой ряд", на самом деле. неплохие друзья
Wednesday: V.I.P. пишет: и тут же про геев, Мадонну, красное мясо. "неплохой ряд", на самом деле. неплохие друзья Просто он намекает, что лишен предрассудков и ценит человека за внутреннее содержание.Вот и привел примеры противоположных себе качеств.
summerwine: V.I.P. пишет: У меня тогда был телефон с проводом, и, когда он зазвонил, мне пришлось выбраться из ванны и с меня капала вода по всей квартире люблю я когда он не просто рассказывает что-либо, а как бы переносится в то прошлое и аткие перлды выдает, с такими ощущениямии подробностями как бюудто все мы кто читаем ивью были в тот момент когда он вылез голый из ванны и пошел к телефону мы пошли к нему смотреть фантастику и есть мороженое ну он терь прям как ходячая цензура
V.I.P.: summerwine пишет: ну он треь прям как ходячая цензура
summerwine: V.I.P. пишет: ну а шо. Сигаретки ношками растирает на концертах, презервативами советует пользоваться, не материться более-менее . вот слово пиво-водка заменяет на мороженное
V.I.P.: summerwine пишет: слово пиво-водка заменяет на мороженное чооорт, до меня только что дошло! мы пошли смотреть порнуху фантастику и бухать лапин култой есть мороженое
Надежда: V.I.P. пишет: мы пошли смотреть порнуху фантастику и бухать лапин култой есть мороженое а ты думаешь, моё "теперь это так называется? " что значило?
V.I.P.: Надежда пишет: а ты думаешь, моё "теперь это так называется? " что значило? до меня тогда не дошло ещё
Надежда: V.I.P. пишет: до меня тогда не дошло ещё милый, неиспорченный человечек
Надежда: V.I.P. пишет: а, это... то что всего мы добились через людей и 90 процентов через дружбу и этим жизнь и интересна, потому что просто начинаешь общаться с человеком, и тут на тебе, он так тебе помогает. кажется, я этого ещё не скинула. а, вот теперь я вспомнила. это как раз то, что я тогда подытожила словами "в общем, всё дело в любви и дружбе" V.I.P. пишет: Стоит помнить, что мы единственные в мире, кто играл на акустическом концерте с блэк-металл-масками на лицах. И мы не шутили. Можно сказать, мы решили немного проверить себя на прочность. Не специально, но из этого, правда, не вышло ничего хорошего. это он о чём? мне понравилось, как он о Силке говорил.. с такой любовью.. это просто замечательно V.I.P. пишет: Можно сказать, из всех, кто поёт по-английски, мы, наверно, наиболее финская группа. Может, потому нас уважают. Мы не продаём столько пластинок, сколько Nightwish вот мне наоборот последнее время казалось, что в Финляндии Найтвиш уважают больше, чем ХИМ... V.I.P. пишет: Они, конечно, волшебны, но в их красоте больше от Уолт Дисней, чем от Тимо К. Мукка. ах, как тонко опустил их ниже плинтуса ай-яй-яй.. Випушек, paljon kiitoksia!
V.I.P.: Надежда пишет: вот мне наоборот последнее время казалось, что в Финляндии Найтвиш уважают больше, чем ХИМ... мне тоже так кажется. ещё мне кажется, что Найтвиш звучат более по-фински, хотя бы потому что у них есть песни на финском и песни с влиянием фолка. и уж кто красиво-уродлив, так это классические Найтвиш, особенно если вспомнить Тарьин голос и тут же её финноугорские скулы, и завывания Туомаса (или кто там у них поёт). Мне кажется в перепродюсированных Хим вообще новому человеку сложно что-то страшное и уродливое услышать - разве что «банальное» и «патетическое». хотя мы-то тут не новые люди. я, по-моему, прекрасно понимаю, что Вало хотел сказать этой своей "уродливой красотой", и мне такая уродливость, как у Хим, дороже всех остальных. вот))
Надежда: V.I.P. пишет: я, по-моему, прекрасно понимаю, что Вало хотел сказать этой своей "уродливой красотой", мне тоже, кажется, что я понимаю, но совсем другое, нежели ты ты вот про Найтвиш и их "уродливость" говориш.. но это, ИМХО, не совсем то.. это такие видимые изъяны, которые можно списать на природные черты и неопытность.. а "уродливость" ХИМ - в их... ммм... дух у них, типа, уродский.. похьёльский И никаким продюсерам, слава валовским яйцам, затереть это не удаётся пока.. на счёт Уолта Диснея и Мукко я с ним согласна, кстати а уважение или неуважение среди финской публики на очень большой процент складывается из кол-ва концертов в финляндии и вообще внимания к себе любимой (эт я про публику). вот как бы банально это не было.. п.с. ой, давно я таких сочинений не писала
summerwine: Надежда пишет: на счёт Уолта Диснея и Мукко я с ним согласна да абсолютно Найтвиш классическая поп-группа с гитарками ,а музыка и вправду как из мультиков. ну я ее не могу по другому описать, такой се саундтрек к Трансформерам мультяшным он ведь и говорил о музыке как похожей на Диснеябольше чем на Мукко, собсно так и есть. музыка у них прекрасно-детская
Anastasia: Надежда пишет: это он о чём? мне вспомнилось фото, где Вилле с Миджем стоят напротив друг друга и рисуют как раз маски на лице..те самые, блэк-металлические вероятно, этот случай и имелся в виду
Anastasia: Надежда пишет: Особенно это полезно для интровертного финна типа меня - отличный способ выражать свои эмоции и не быть при этом пойманным. Типа эксгибиционизма в лесах Оулункюля, только в звуковой форме. хо-хо, хорошо сказал. Надежда пишет: У меня были густые волосы и я неплохо выглядел, так что мы решили, что из этого что-то может и выйдет. бгг, главный рецепт успеха Надежда пишет: Я работал в Театро лифтёром и мальчиком на побегушках этот момент тут уже обсуждали..но: товарищ Вало ранее утверждал, что ни дня не работал, насколько помню (кроме магазина, понятно).
summerwine: Anastasia пишет: что ни дня не работал, насколько помню а помойму как раз гвоорил об этом ранее. ну или у меня дежавю т.е. н это прост не работой называл а так то там то сям, упоминал когдат что были аткие тип подзароботки как раз про мальчиком на побегушках мож и лифтером, не помню но чет такое плел вроде Anastasia пишет: хо-хо, хорошо сказал Типа эксгибиционизма - та ваще забыл про цензуру надо было сказать это все равно что чупа-чупсами торговать в лесу Оулункюля, хоть сравнить можно как то с поеданием морожного и фанастикой
La Murka: vspomnila tut vashu diskusiju o tom, s chjej storony u Ville kuziny. smotriu sejchias Poison Arrow, i Kari skazal, shto odna iz sestior mamy Ville uchila ego krasitsia. tak shto u nego naverno ne malo kuzin, odin podsunul Kiss, drugoj nastraival gitaru, tretij eshio chego nibud
Wednesday: La Murka пишет: shto odna iz sestior mamy Спасибо большое за инфо! Я никогда этого не слышала
V.I.P.: Надежда пишет: мне тоже, кажется, что я понимаю, но совсем другое, нежели ты ты вот про Найтвиш и их "уродливость" говориш.. мне кажется, ты меня не понял немного я же не говорю, что мне "уродливость" Найтвиш ближе. я говорю, что сразу по песням с ВД, скажем, слышно, что Вало очень **рово было, когда он это пел/писал, в этом и вся "уродливость", а это гораздо важнее. Я вторую часть обделала, добавляй
Надежда: V.I.P. пишет: я же не говорю, что мне "уродливость" Найтвиш ближе я знаю. мне показалось, что мы по-разному поняли про "уродливость". Но после твоих слов V.I.P. пишет: что Вало очень **рово было, когда он это пел/писал, в этом и вся "уродливость", а это гораздо важнее. думаю, что всё же мы мыслим одиннаково... хотя бы примерно V.I.P. пишет: обделала я вот думаю.. под кат уже ничего не влазит.. я вон вчера уже ссылку дала на вторую часть.. может, грохнем наш перевод с финского?
полная версия страницы